Чудак из Города Луны (СИ)

— А кто же? Полиции он не по зубам. А для нас — это теперь вопрос жизни и смерти, понимаешь? — Ян сделал паузу. — Что мы знаем о нём? Он хочет, — непонятно почему, — уничтожить нас, и делает это, убивая по одному. Вот теперь добрался до Дока. Но вряд ли остановится. Он силён и ловок, — задушил трёх человек. И умён, и хитёр. Организовал ловушку и для Дока, и для опытного полицейского… Если мы не поймаем его первыми, — нам конец, он перебьёт нас поодиночке. И уничтожит организацию… Думаю, раньше, убивая кого-то, он выяснял, что этот человек знал. И теперь сам много знает.

— Да, но… Ты говоришь: уничтожит организацию… Разве он уже не сделал это, убив Дока? — Способность мыслить явно вернулась к Лауре. Но весёлыми эти мысли не были. Да и горе никуда не ушло. — Чёрт, мне же ещё нужно будет сообщить всем…

— Знаешь что? Тебе ведь известны … главные люди из тех, кто остался, верно? — задумчиво произнёс Ян. — Я понимаю, для всех будет шок, когда они узнают… Но ты им напиши, что нужно как-нибудь встретиться, чтобы обговорить, что мы теперь будем делать…

Она припомнила, что знает о каждом из тех, кого можно считать главными на разных участках деятельности организации. Большинство из них будут деморализованы и подавлены, и вряд ли кто-то сможет стать тем, кто поведёт за собой остальных, как Док. Потому ей и казалось, что с его гибелью … всё закончится. Но…

— У тебя есть какой-то план?

— Начинает появляться. Пока мы сможем встретиться… Я обдумаю его, — пообещал Ян.

Неужели у них появится шанс?

20

20.

Антуан Гам давно привык к тому, что людям приходится объяснять элементарные вещи. Вот и сейчас… И главное, это даже не его начальник, — того не было на работе (он специально подобрал такой момент), а начальник его начальника. Конечно, хорошо, что удалось добиться разговора непосредственно с ним. Но… Антуан, конечно, не обольщался насчёт того, что ум человека пропорционален «высоте» его должности. Будь это так — он сам бы давно уже был главой всего контрольного отдела, если не мэром… Но чтобы настолько!

— Мне кажется, вы просто за что-то взъелись на этого Хенриксона, — заявил шеф. Антуану пришлось изобразить спокойствие, — он давно привык, — и просто покачать головой:

— Я с ним даже незнаком. Ни разу не видел.

Самое интересное — что оба говорили чистую правду, и оба были правы. Хотя ни один из них не был готов признать это в отношении другого. Впрочем, шефу нужно было отдать должное, — с подчинёнными он всегда разговаривал корректно, это Гам вынужден был признать.

— Тогда в чём же дело?

— В фактах, сэр. Хенриксон начинает встречаться с сотрудницей полиции, — и убийца, которого ищет вся полиция, убивает её начальницу и подругу. А потом ещё одного полицейского из этого же участка убивают вместе с беглецом Конради. Он же имеет отношение к крамольным рисункам, — как минимум, он их видел, все. Потом … происшествие с уличным художником… Судя по всему, здесь тоже связь. Или вы верите в то, что … так действуют разные убийцы?

— Если только кто-то не решил замаскировать … своё частное дело под работу серийного убийцы, — возразил начальник. Но у Антуана был готов ответ на это возражение:

— А кто знает подробности убийств в такой мере, чтобы … у него было достаточно информации для такой имитации? Кроме полицейских, которые ведут расследование, этого просто никто не знает. А на них подумать трудно. Но главное в другом. Вы видели сами рисунки, сэр? — Антуан внимательно изучил снимки, — оригиналы на стенах были, разумеется, давно уничтожены.

— Да. А что?

Ну как можно было не заметить чего-то столь очевидного?

— Последний… Вы заметили, что он совсем в другом стиле? Более схематичный, более лаконичный. Но направленный на то же самое. Если не хуже. После смерти художника…

— Вы предполагаете, что он был автором? И считаете, что Хенриксон — тот убийца, которого ищут полицейские?

Так далеко Антуан Гам не решился бы заходить. Он предпочитал сохранять объективность. Не только потому, что столь явная ошибка, — если это ошибка, — могла стоить ему карьеры. Но и по другой причине: он делал всё, чтобы сохранять на работе холодный ум, оставаться чистым аналитиком. Его работа, считал Антуан, сродни математике. Или решению шахматных задач. Чистая логика, лишённая эмоций. Хотя он признавался самому себе: он бы толь ко обрадовался, если бы убийцей оказался именно Хенриксон. Однако понимал, что желаемое и действительное — далеко не всегда одно и то же.

— Я считаю, сэр, что здесь есть какая-то связь. У Хенриксона точно какая-то роль в этом деле. Хотя я не могу пока что утверждать, какая именно.

— Но хотели бы, чтобы он оказался убийцей?

На лице шефа играла слабая улыбка. Впрочем, в ней было мало радости. Почему-то происходящим он был недоволен. Антуану нужно было понять, почему. Тем более, что, как оказалось, начальник-то — и не дурак…

— Почему я должен этого хотеть, сэр?

— Я-то откуда знаю..? Мне важнее, чего, собственно, вы хотите от меня?