Чудаки и зануды

Я его прекрасно понимала. Я ведь тоже соврала, что у меня есть собака. А Килрой-то пропал.

— Скажи, что они улетели, — предложила я.

— Надо было сразу отвертеться, — пробурчал Исак. — Да Трясогузка застала меня врасплох, вот я и пообещал принести.

— Скажи, что по утрам они плохо выглядят, — посоветовал Стефан.

— Всё равно не отстанет, — вздохнул Исак.

— Ладно, так и быть, я всё устрою, — заявила я вдруг неожиданно для самой себя. — Будут у тебя завтра птицы.

— Откуда это? — Исак так и вытаращил глаза от удивления.

— Это уж моё дело, — заверила я, хотя понятия не имела, где возьму этих злосчастных птиц.

В этот миг раздался жуткий трезвон — затарахтел старый будильник на столе. Пора было возвращаться в школу.

Наконец-то можно было затушить эти мерзкие сигареты.

Я не спешила возвращаться. Мне надо было пописать, а для этого — остаться одной.

Здорово всё вышло! Только вот птицы не давали мне покоя. Кто меня за язык тянул!

Когда я пришла в спортзал, все уже переодевались. Голубок подпрыгивал на месте, чтобы разогреться. Он недовольно глянул в мою сторону.

— Марш переодеваться! — приказал он. — Нечего ковыряться, и так опоздал!

Где мне взять этих птиц? У кого одолжить? Уж коричневых-то мне нипочём не найти. Угораздило же Исака соврать, что они коричневые.

Я так была поглощена своими мыслями, что ничего вокруг не замечала и очнулась лишь от истошного визга. Вокруг метались полураздетые девчонки, размахивали штанами и майками, пытаясь хоть чем-нибудь прикрыться. Анна запустила в меня резиновым сапогом — мама дала их ей на случай дождя.

Только Катти сохраняла спокойствие. Она весело хихикала, глядя на меня, и от смеха груди у неё чуть-чуть подпрыгивали.

Сперва я не поняла, в чём дело. Чего они взбесились? От кого прячутся? А потом до меня дошло: я забрела в девчачью раздевалку. Напрочь забыла, что я мальчишка! Ну и влипла! Хорошо, хоть сама не успела раздеться!

— Проваливай! Проваливай, нахал! — завопила Фрида и натянула мне на голову трусы.

Я ничего не видела.

Кто-то вцепился мне в руку. Теперь-то Анна наверняка не промахнётся, подумала я и с силой лягнула нападавшего.

— Отвяжись, а то пожалеешь! — прохрипела я.

Удар явно попал в цель. Послышался изумлённый стон, явно не девчачий.

— Ты что, сбесился, чертёнок! — рявкнул мужской голос.

Это был Голубок! Он поволок меня к двери, как мешок с песком. Трусы сбились вверх и болтались на макушке, словно панамка.

Учитель брезгливо поглядел на меня. Я совсем не была похожа на «настоящего парня».

— Ты у меня ещё попляшешь! Будь уверен, Симон! — зловеще пообещал он и велел мне до конца урока сидеть в мальчишечьей раздевалке.

Какое наказание! Если б он только знал!

Я скорчившись сидела на скамейке, вдыхая острый запах пота и старых кроссовок. Наконец свисток Голубка прорезал гвалт, шум и топот в спортзале. Мальчишки кинулись в раздевалку, стаскивали потные спортивные костюмы и голышом бежали в душ. Я с любопытством поглядывала на члены, подпрыгивавшие у них между ног, словно сосиски или маленькие морковки.

Незаметно я запустила руку в штаны и пощупала ватный рулик — он был на месте.

Глава седьмая, В которой кое-кто составляет мне компанию, неожиданный поцелуй приводит к непредвиденным последствиям, мама дуется, а дедушка рассказывает про ночных демонов

Она объявилась неожиданно.

Я и ахнуть не успела, а она уже увязалась за мной, шла бесшумно и ловко, словно кошка на мягких лапках, жёлтые глаза озорно поблёскивают, губки слегка выпячены.

— Можно немного пройтись с тобой?

Это была Катти!

Я молча кивнула. Что ни скажи — от неё всё равно не отвяжешься.

А я-то надеялась, что самое страшное позади! Радостно, хоть и слегка фальшиво, насвистывала одну из тех мелодий, какие дедушка обычно играл на своей старой виолончели. Перед уходом я подготовилась к предстоящей ловле птиц: прикрыла окно в классе, а чтобы оно не распахнулось, запихала в щель свою разорванную контрольную.

В нашей округе у всех улиц птичьи названия — Синичья, Дроздовая, Совиная и дальше в том же духе. Я дошла до Кукушечьей, когда, откуда ни возьмись, появилась Катти — розовая тень с голубым пластиковым мешком, перекинутым через плечо, и наушниками, болтающимися на шее, словно стетоскоп. Она вцепилась в мою руку и обдала запахом фруктовой жвачки.

— Нам по пути, — заявила она, неопределённо махнув рукой.

Я только невразумительно хмыкнула.

Катти улыбнулась, показав острые зубки. Мне стало не по себе. В моём положении связываться с девчонками опаснее, чем с мальчишками. С девчонками я просто не знала, как себя вести. Я чувствовала, как грудь Катти прижимается к моему локтю, и лихорадочно соображала, как бы от неё отвязаться.

«Может, и впрямь чутьё у девчонок развито лучше, чем у мальчишек, и они способны разнюхать то, о чём мальчишки в жизни не догадаются? — размышляла я. — Наверное, так и есть. Катти-то небось почуяла, что со мной что-то не так, что я лишь выдаю себя за мальчишку».