Чудес не бывает

– Чтобы отвести от себя подозрение, – сказал Брок.

– То есть, ты думаешь… что она во всем этом замешана?!

– К бабке не ходи!..

– Я и не собирался, – заморгал Дракоброк.

– Так-так-так-так-та-а-ааак! – не отреагировал Брок на замечание бывшего тела. – Интересная картина получается! Если Глюк причастна к преступлению – а я теперь в этом не сомневаюсь, – и если она в этом признается, то у нас появляется свидетель, с помощью которого мы прижмем этого Мудрозавра так, что никакой министр ему уже не поможет!

– Подожди, дорогой Брок, – задумчиво произнесла мадам Чу, – но Сашенька сказала, что драконихи подписывали согласие на операции… Тогда Дурилкин снова вывернется.

– Ч-черт, – прошипел земной сыщик. – Как не вовремя она вздумала капризничать!

– Глюк?..

– Сашенька!.. Ничего, завтра всё выложит, как миленькая! А потом и саму Глюк допросим. С особым, так сказать, пристрастием…

– А сейчас давайте-ка ложиться спать, – предложила Чучундра. И с ней вновь никто не стал спорить.

…Наутро, входя на кухню, Сашенька выглядела так, словно вчерашней обиды не было вовсе. Девушка даже напевала под нос веселую песенку, что-то там про левый берег Дона. Зато Брок помнил всё. И, встретив дочь холодным взглядом, буркнул:

– Ну?!..

– Что, папочка?.. – подняла Саша невинные синие глазки на голову отца.

– Ты… это… не прикидывайся этой!.. – задергал подбородком Брок.

– Папа, ты так любишь говорить загадками! – всплеснула руками Сашенька. – Это наверно профессиональное, да?

У Брока от наглости дочери даже перехватило дыхание, отчего нервно задергались головы Змея Горыныча.

– Или ты сейчас… – просипел земной сыщик, – или я потом!..

– Папа, не стоит шифроваться, тут же все свои! Говори открытым текстом.

– Дайте мне ремень!.. – проклокотало в горле у Брока.

– Папочка, милый, ты чего?.. – прижала к щекам ладони Саша. – Ты так соскучился по маме, да? Тебя гнетут неудачи в расследовании?.. Перестань, всё будет хорошо! Да и всё равно ремень не выдержит такого веса…

Брок зарычал. Он рванулся к дочери, но Горыныч, приложив неимоверные усилия, удержал тело на месте. Оно лишь задергалось в некрасивых конвульсиях, судорожно хлопая крыльями.

– Ой! Папе плохо!.. – испугалась Саша. – И дяде Горе!..

Мадам Чу, заваривавшая в этот момент чистящее средство, бросилась к одному из шкафчиков. По-видимому, там хранились лекарства. И впрямь, дракониха выдернула темную склянку и кинулась с нею к мужу. Точнее, – к голове Брока, поскольку было очевидно, что хуже всего именно ей – глаза земного сыщика бешено вращались, причем в разные стороны, лицо посерело, из рычащего рта брызгала слюна.

Чучундра, откупорив зубами бутылку, сунула ее горлышко под нос Броку. Голова земного сыщика дернулась, глаза перестали вращаться и полезли из орбит. Из них покатились крупные слезы. А тело Горыныча затрясло крупной дрожью, и оно грузно повалилось на пол.

– Что ты ему дала?! – подскочила к драконихе Саша.

– Обычную синильную кислоту… – недоуменно уставилась на темную бутылку мадам Чу. – Всего лишь.

– Что?!.. – закричала Сашенька. – Ты же убила его!..

– Да ну, перестань… – Дракониха продолжала крутить в лапах склянку. – Разве можно убить синильной кислотой?.. Это же не раствор аммиака какой-нибудь…

– Ты сошла с ума, Чу!.. Раствор аммиака – это нашатырный спирт! Его и надо было дать папе понюхать!.. – зарыдала Саша.

– Сашенька, девочка… – испуганно зашептала Чучундра. – Папа ведь любит тебя! Если он и журит тебя порой, то ведь почти всегда по делу… На то он и отец, чтобы поучать собственное дитя!.. Я понимаю, ты вчера обиделась на него, но неужели до такой степени, что хочешь… его смерти?..

Девушка даже перестала плакать.

– Чучундра… Ты чего это сейчас сказала?.. Какой смерти?.. Да я обожала своего папочку! Он был у меня самый-самый лучший на свете! – Рыдания Саши возобновились с новой силой. Чучундра, глядя на убитую горем девушку, тоже стала всхлипывать. Тоненько заскулил сидящий в углу Дракоброк. Заплакали Константин Петрович и Костя, притихшие было до того за столом, причем, – Костя в голос, а его отец – лишь шумно глотая скупые мужские слезы.

Вскоре к всеобщему плачу добавились новые звуки – кто-то тоненько выл, словно бракованная флейта, а ей басовито подвывали искореженные трубы. Сашенька оглянулась. Партию флейты исполняла голова отца. Трубами, соответственно, являлись головы Змея Горыныча.

– У-у-ууу!.. – фальцетом пропела голова Брока. – До-о-оооченька!.. Ми-и-иилая!.. Лю-у-уубит па-аапу-уу!..

– Папочка! – сжала в объятиях отцовскую голову Саша. – Ты жив!..

Голова отца что-то невнятно промычала. Тело дракона задергалось снова. Сашенька выпустила голову из объятий.

– Уф-ф… – сказал Брок. – Вот сейчас ты точно могла лишиться любимого папочки!.. А ты что, и правда так меня любишь?..

– Конечно, папа! Ты разве сомневался?.. А почему ты, кстати, жив?

– Меня оживило твое искреннее горе, – усмехнулся Брок.

– А по-честному?

– Саша, для меня синильная кислота – это такое взбадривающее средство, – вклинился в диалог Змей Горыныч.