Чудеса Антихриста

Никогда бы она не упросила Марчию сознаться, сказала она Пьеро, если бы она знала, что он такой человек. Она думала, что он человек благородный. А благородный человек в этом случае сказал бы: «Ты поступила дурно, а то, что ты перед всеми призналась в своем проступке и подвергаешь себя моему гневу, чтобы сохранить у себя ребенка, искупает все. Этого наказания с тебя довольно». Благородный человек взял бы на руки ребенка, обнял бы жену и пошел бы с ними домой. Так бы поступил синьор. Но ведь он не синьор, а дикое, кровожадное животное.

Она могла говорить, что ей угодно — ни Пьеро, ни его жена не слушали ее. Казалось, что слова ее ударяют в непроницаемую стену.

Ребенок в это время подошел к отцу и хотел взять его за руку. Он с ненавистью взглянул на мальчика. Теперь, одетый девочкой, с гладко зачесанными волосами, он был поразительно похож на Марчию; раньше он этого не замечал. Пьеро ногой оттолкнул от себя сына Марчии.

Что-то тяжелое нависло над площадью. Соседи тихо и медленно расходились по домам. Многие уходили неохотно и медлили, но все-таки уходили. Муж, казалось, ждал, когда уйдут последние.

Донна Микаэла замолчала, она взяла изображение Христа и положила его на руки Марчии.

— Возьми это, сестра моя Марчиа, и пусть оно оградить тебя, — сказала она.

Пьеро увидал это, и, казалось, это еще усилило его гнев. Он словно не мог больше ждать, чтобы остаться с ней вдвоем. Все тело его напрягалось, он был похож на дикого зверя, готового к прыжку.

Но изображение не напрасно покоилось на руках Марчии. «Отверженный» дал ей силу на проявление высшей любви.

«Что мне скажет Христос в раю, мне, которая сначала обманула мужа, а потом сделала его убийцей?» — подумала она. И она вспомнила, как она любила этого Пьеро в веселые дни их юности. Тогда она и не думала, что накликает на него такое горе.

— Нет, Пьеро, нет, но убивай меня! — закричала она. — Они сошлют тебя на галеры. Ты и так больше не увидишь меня!

Она бросилась на другую сторону площади по направленно к пропасти. Ясно было видно, что она задумала. Выражение лица выдало ее. Многие бросились за ней, но она была далеко впереди всех. В это время изображение, которое она все еще держала, выскользнуло из ее рук и упало ей под ноги. Она споткнулась на него и упала. Тут ее догнали и схватили.

Она старалась вырваться, но сильные мужские руки крепко держали ее.

— Ах, пустите меня! — кричала она. Так будет лучше для него!

Но теперь и муж подошел к ней. Он схватил ее ребенка и взял его на руки. Он был сильно растроган.

— Ну, полно, Марчиа, довольно! — сказал он. Он казался смущенным, но его темные глаза сверкали радостью и говорили больше слов. — Может быть, по-старому следовало бы поступить иначе; но что мне до этого? Пойдем; жалко было бы потерять такую женщину, как ты, Марчиа!

Он обнял ее и повел в свой дом наверху в развалинах палаццо Корвайя. И казалось, что это возвращается домой один из прежних баронов. Жители Корвайя стояли по краям дороги и кланялись ему и Марчии.

Проходя мимо донны Микаэлы, они остановились, низко поклонились перед ней и, поцеловав изображение, передали его ей обратно. Донна Микаэла поцеловала Марчию.

— Молись за меня в своем счастье, сестра Марчиа! — сказала она.

X. Фалько Фальконе.

Слепые певцы уже несколько недель ходили из города в город, воспевая железную дорогу Диаманте, и кружка для пожертвований в Сан-Паскале каждый день наполнялась новыми пожертвованиями. Синьор Альфредо исследует и измеряет склоны Этны, а прядильщицы в темных уличках рассказывают об изумительных чудесах, совершенных маленьким изображением Христа, которое находится в заброшенной церкви. Богатые и сильные помещики с Этны посылали письма за письмами, предоставляя свои земли в распоряжение предприятия, благословенного свыше. За последнее время число пожертвований увеличилось. Одни присылали кирпич для постройки станций, другие — порох, чтобы взрывать груды лавы, а третьи жертвовали пищу для рабочих. А бедняки из Корвайя, которым нечего было жертвовать, сходились на путь ночью по окончании работ. Они приходили с лопатами и тачками, сравнивали землю и прокладывали путь. И утром синьору Альфреду и его рабочим не оставалось думать ничего другого, как то, что колдуны Этны выходили по ночам из оков лавы и помогали им в работе.

Но все это время всех занимал и беспокоил один вопрос: где же король Этны, Фалько Фальконе? Где могущественный Фалько, в продолжение двадцати пяти лет владевший Этной? Он написал вдове дона Ферранте, что она не должна строить железную дорогу. Что хотел он сказать своей угрозой? Почему он не подает признаков жизни, когда нарушают его запрещение? Почему он не перестреляет бедняков с Корвайя, когда они проходят ночью с лопатами и тачками? Почему он не переловит в каменоломне слепых певцов и не изобьет их? Почему он не похитит донну Микаэлу из летнего дворца и не потребует в виде высокого выкупа за ее жизнь прекращения постройки?