Чудеса Дивнозёрья

— Старуха зеркаль бах в оскольки! А в вода я тоже отражаться, ну и всё — застрять. Из лужа хотеть бабка вразумить. Не понимайт! Вижу — дед. Думать, он понимайт? Нихт! У колодец встретить ведьма. Думаль, ти мне помогайт, а ты проклять, и я упасть!

— Простите, это вышло случайно, — смутилась Тайка. — Думала, что вы Безликий и хотите украсть моё лицо. А у меня ещё и зуб болел, как назло! Эх, как же вам теперь помочь?…

Доппельгангер развёл руками, мол, ты тут ведьма, тебе виднее.

— Вода высыхать. Я умирать. Не мочь долго в вода.

— Ох, ладно, попробуем, — Тайка прокашлялась. — Я признаю, что была не права, и отменяю своё проклятие!

Ничего не изменилось, лишь по зеркалу пробежала лёгкая рябь и отражение заметно потускнело.

— Исчезает, — ахнул Пушок. — Тая, а ну-ка плесни ещё воды!

Она так и сделала. На время это помогло: Доппельгангер выглядел напуганным, но, по крайней мере, пропасть больше не пытался. А Тайку вдруг осенило: наклонившись, она коснулась влажной зеркальной поверхности лбом и ладонями (отражение повторило её жест), а нужные слова пришли на ум сами. Всё-таки потомственная ведьма — это вам не фунт изюму!

«Плещется вода через край — боль мою обратно отдай, в край зеркальный снова вернись, пусть течёт по-прежнему жизнь».

В тот же миг она почувствовала, как капли теплеют и испаряются под её пальцами. Колдовство, которое она придумала, сработало! Доппельгангер помахал ей из зеркала рукой и счастливо улыбнулся:

— Я есть снова на свой мест! Ведьма друг! Я прислать для ти гостинец во знак благодарность.

Тайка хотела улыбнуться в ответ, но, охнув, скривилась: зубная боль прострелила челюсть с новой силой. Она успела только кивнуть прежде, чем Доппельгангер исчез. Наверное, отправился дальше бродить по зеркалам, чтобы вдохновлять писателей и поэтов…

Тайка очень надеялась, что он не будет вспоминать Дивнозёрье дурным словом.

* * *

— Вот что мне стоило сначала выслушать его, а не сразу проклятиями кидаться? — она громко шмыгнула носом. — Ни за что ни про что обидела хорошего парня… Но я ни о чём другом и думать не могла — только об этом ужасном Безликом. К местной-то нечисти я давно привычная, а заморской почему-то побаиваюсь. Но, кажется, теперь поняла, что они ничем не отличаются от нас. Эх, вот бы нам как-нибудь устроить в Дивнозёрье международный слёт нечисти мира по обмену премудростями! Глядишь, ещё подружились бы…

— А хорошая идея! — Пушок наконец-то осмелился выбраться из-под одеяла. — Только не слёт, а симпозиум. Так звучит солиднее.

— Хорошо, пусть будет симпозиум.

Коловерша ткнулся макушкой в её ладонь и довольно заурчал:

— Ты, главное, не кори себя, Тая! Испытывать страх перед неизвестностью — это нормально. Я вот тоже много чего боюсь. Уф, хорошо, что это оказался не Безликий! Зато после всего случившегося нам теперь никакой стоматолог не страшен, правда?

— Ага, — Тайка кивнула. — Вот пойду и прямо сейчас запишусь! Чего тянуть?

Семена раздора

Утро началось с того, что Никифор с Пушком опять поцапались из-за сущей ерунды. Домовой только что прибрался, а бестолковый коловерша ввалился в дом и наследил всюду грязными лапами, а когда Никифор кинул в него полотенцем, смертельно обиделся. Мол, его тут в грош не ставят, шпыняют вечно, а он, между прочим, дом охранял всю ночь, замаялся. Домовой же ответил, что видел, как тот охранял: дрых опять на яблоне, аж листья от храпа тряслись. В общем, слово за слово — и наговорили друг другу лишнего. Тайка пыталась было вмешаться, да куда там! Эти двое и слушать её не стали. Хоть не подрались, и на том спасибо…

Теперь каждый сидел и дулся в своём углу, а Тайка заново мыла полы и вздыхала.

Конечно, именно в этот момент приспичило появиться гостям: за окном вдруг стукнула калитка, послышались торопливые шаги, а затем и осторожный стук в дверь.

Тайка разогнулась, вытерла вспотевший лоб и бросила в ведро мокрую тряпку.

— Ну кто там? Заходите!

Она ожидала увидеть Марьяну или деда Фёдора (ну а кто ещё к ней ходит чаще всех?), но, к её удивлению, на пороге возник Лёха — гитарист, заводила и предводитель окрестных хулиганов, головная боль всех деятельных бабулек и участкового дяди Семёна.

— Привет, — он мялся на пороге, не решаясь ступить на только что вымытый пол.

— Ой, это ты? — Тайка вытерла мокрые руки о фартук. — Какими судьбами?

Не то чтобы они с Лёхой часто общались. Пару раз он звал её прийти на лавочки, где каждый вечер собиралась местная молодёжь, но Тайка не очень-то любила шумные сборища, поэтому чаще всего отказывалась под каким-нибудь благовидным предлогом. Вскоре Лёха и сам отстал. Да и приглашал-то, небось, больше из вежливости.

— Ты только не обижайся… — протянул он, взъерошив пятернёй русый ёжик на макушке. — Люди в деревне болтают, что ты — ведьма. Ты только не подумай, что я верю во всякую потустороннюю чепуху, но… в общем, совет мне нужен.

— Да ты проходи, садись, только кроссовки сними, ладно? Может, чайку?