Чудеса и трагедии чёрного ящика

Гипноз – не искусственно вызванное ненормальное состояние психики (так полагал Шарко), а разновидность сна, в котором контакт сохраняется у уснувшего только с усыпившим его человеком. В зависимости от степени погруженности в этот сон меняются и разновидности возможных воздействий на спящего; впрочем, это зависит и от неведомых пока индивидуальных характеристик. Одни приобретают в гипнозе податливую, «восковую» гибкость рук, ног и всего туловища: поднятая или произвольно изогнутая рука или нога, самое неестественное вычурное положение могут сохраняться у них часами – до утомления (кстати, такая же гибкость наблюдается при одной из форм шизофрении). У других, наоборот, вся мускулатура каменно напрягается. Оцепеневшие мышцы удерживают тело, даже если положить спящего на две опоры лишь головой и пятками. В таком состоянии спящие приобретают необычайную внушаемость, слову становятся подвластны все органы чувств. Можно внушить полную нечувствительность к боли, запахам, свету и звуку. Подчиняясь команде гипнотизера, мозг выключает любую систему, связанную с ощущением внешнего мира.

В наиболее глубоком сноподобном затмении мозг становится еще более податлив. Люди ходят и разговаривают, у них открыты глаза, они поют, пляшут и рисуют, очень трудно поверить, что это ненормальное состояние. Но гипнотизер дает им сырую картофелину, сказав, что это яблоко, и они с наслаждением едят ее, ощущая вкус яблока. Если любой шум объявить музыкой, они услышат ее, да и не нужно, впрочем, ни шума, ни обманно называемых предметов – достаточно сказать такому спящему, что именно он видит, и он немедленно увидит названное – человека, предмет, целое событие. И детально опишет эти искусственные галлюцинации. Ощущения могут быть извращены до собственной противоположности: холодный предмет будет называться горячим, а от нагретого утюга ощутится холод куска льда – если врач скажет, что приложен лед. «Вы вчера были в Китае», – говорит врач. И начинаются лжевоспоминания, столь детальные и убедительные, что хочется поверить в их подлинность. «Вы сейчас в зоопарке», – говорит гипнотизер. И архивы памяти, обрывки знаний и воображение сплетают галлюцинации, реальные до предела. Но главное, что послушно работают на внушенный мираж не только органы чувств, но и полностью весь организм. Внушение сытости вызывает увеличение в крови числа лейкоцитов, голода – уменьшение их (при действительном кормлении или голодании так и происходит). Внушение холода рождает дрожь, побледнение, гусиную кожу, усиленный газообмен. Внушение жары – пот, сердцебиение, жажду. Внушенную эмоцию физиолог не отличит от реальной – те же химические вещества выбрасываются в кровь, так же меняются биотоки мозга, соответствующая мимика дополняет мнимое переживание. Одними лишь словами можно привить спящему бред, свойственный больному мозгу: он будет Наполеоном, грибом, собакой или пылинкой.

Это – самое глубокое отключение сознания. Но гипноз как частичное бездействие контрольных систем мозга свойствен человеку вовсе не только в состоянии искусственного сна. Гипноз неотрывно сопровождает все наше существование. Ведь и самая возможность внушить человеку необходимость уснуть – уже проявление власти слова.

Бехтерев убедительно и аргументированно показал, как внушение сопутствует любой человеческой жизни. Его разбор психических эпидемий средневековья, крестовых походов взрослых и детей, эпидемий самобичеваний и слепых взрывов веры – поразительные иллюстрации к всевластию слова. В своей книге «Внушение и его роль в общественной жизни» он писал, что и всегдашняя покорность народных масс – результат выключения контроля разума в отношении приказов сверху, проявление внушаемости, культивируемой с малолетства и, как в гипнозе, проявляемой лишь к определенным лицам. Гипнотическая слепая податливость наяву порождала власть и сама же становилась ее следствием. Очень интересно, что к таким идеям пришли одновременно психолог и поэт; психолог – обдумывая факты и рассматривая эпохи глазами ученого, поэт – в совершенно ненаучном, но удивительно точном прозрении. Известный русский поэт Шенгели сформулировал на языке поэзии точную психологическую идею: