Чудеса случаются!

Развелся и бросил травку. Оставил жене и ребенку квартиру. Сейчас обитает на съемной. Практически содержит бывшую семью. Неблагодарный? Я не буду его судить. Между ним и Янжимой свои тайны. Свои обиды и примирения.

Мила тоже поддерживает сноху и внука.

Оля наконец вернулась на работу. Дважды в неделю вылизывает пространство. Как-то это помогает.

Самая любимая бабушка на свете к бывшей снохе относится с УВАЖЕНИЕМ. Несмотря ни на какой вопиющий бардак. Ну, неряха. Что ж теперь. А?

Поздравлялись перед Новым годом. Мила говорила, что отпустила Яну слетать к родне. А сама уже неделю живет с пацаном.

Ножницы

Пятнадцать лет назад, когда моя девочка еще не ходила в школу, а я не знала, что вы будете читать эти истории из жизни, и вообще только-только сбросила шкурку учительницы, но крылышки не расправила… все и началось.

Мы с деткой на улице довольно часто встречали смурную тетку с квадратной фигурой, сдвинутыми бровями и решительной походкой офицера спецназа или, наоборот, бойца бригады преступной. Чуть сутулые широченные плечи, коротковатые ноги. Беги заранее, пока в лоб не получил. Примерно это читалось на лице.

Запомнили друг друга случайно. Моя красотка носилась по тротуару, с разбега воткнулась в пузо суровой незнакомки, замахала руками, запуталась в пакете с продуктами. Завизжала испуганно. Тут и я примчалась. Называется, отвернулась на пять секунд. Ну, думаю, щас начнется. Ручка оторвана, пакет на асфальте. Под ним мокрое пятно… яйца, видимо.

Мы посмотрели друг на друга. Лепет жалкий мой, мол, простите, пожалуйста, я все исправлю, давайте вернемся в магазин… Весь этот поток мой напуганный словесный прекратился, будто кран завернули.

Настала глубокая внутренняя тишина.

В глазах женщины (плюс-минус моя ровесница) была сила и холодная усталость, без ожидаемой мною злобы. Наконец она кивнула, вздохнула и сказала, что не надо. Лень ей пилить назад километр в «Пятерочку». Дом уже вон он – за моим плечом буквально. А яйца – это еще не все покупки. Крупа и хлеб не могли пострадать.

Елизавета рядом переминалась с ноги на ногу, отказывалась паниковать, переживать, но прощение искренне просила.

Дама ушла с капающим пакетом. За ней оставалась дорожка мокрых следов. А я сорвалась, отругала дочь.

Но это была гроза, которая не затрагивала ребенка совершенно, громыхала над ней, не напрягая. Судя по ее вопросу, который дочь задала в секундную паузу между моими криками и упреками.

– Мам. А кто она?

Я пожала плечами. Изменилось только то, что с незнакомкой мы стали раскланиваться при следующих встречах. На улице, остановке. Разговаривать и знакомиться она не собиралась. А мы тоже не навязывались.

Пересеклись плотнее год с хвостиком спустя на занятиях подготовительных к школе. Я приводила дочь, она – племянника. Я не узнала в улыбающейся моложавой женщине, с приятным выражением лица прежнюю угрюмую с виду, довольно опасную личность.

Теперь это была расслабленная, уверенная и спокойная женщина лет тридцати с хвостом. Другая стрижка и цвет волос. Поверх все тех же джинсов не мятая бесформенная футболка, а хорошая майка, с длинной мягкой кофтой.

Французский маникюр на коротких, но ухоженных ногтях. Яркие кроссовки. И походка энергичная, но теперь мне не хотелось в сторону шарахнуться, заранее, чтобы не прилетело что-нибудь.

Пока ждали детей в один из дней, разговорились.

Лена сидела на скамейке, вытянув ноги. Я примостилась рядом. За стеной в классе хихикали дети. Учительница с ними вообще часто шутила, занимались они с удовольствием.

Мы обе прислушивались к детским голосам. А потом посмотрели друг на друга.

Лена неожиданно протянула мне руку и представилась. А то, мол, забавно даже. Все время видимся. И еще незнакомы. Ладонь у нее была твердая, сухая, горячая. Довольно широкая. Но она не стиснула мою лапку, пожала бережно, соизмеряла силушку.

Я это как-то угадала. И спросила, мол, каким спортом Лена занимается? Ждала ответа про самбо или штангу. Что угодно. Но не честное пожатие плечами и улыбку. Мол, это все природное.

– Такой родилась. Все, что делаю, это плаваю пару раз в неделю в бассейне. Ну и зарядка утром. Коротенькая. Несколько приседаний, отжимания, наклоны, потягушки, махи. Это как в школе физрук научил, так и продолжаю.

– Сколько по времени?

– Минут пятнадцать, край двадцать.

– А выглядишь как мастер спорта, – не удержалась я.

Лена улыбнулась и кивнула. Мол, точно.

– Если бы пошла в секцию да пахала, вышла в чемпионы. Факт.

Чувствовалось, что физическая сила у нее сочеталась с внутренней. Характер, собранность – это все было заметно сразу.

Всегда была любопытной. Поэтому стала осторожно, подкрадываясь, задавать вопросы. Лена видела мои хитрости насквозь, но расслабленно отвечала. А потом стала говорить сама. Потоком. Мне оставалось, только растопырив ушки, внимательно впитывать.

Она родилась нелюбимым нежеланным ребенком у матери-одиночки. Папы не было в принципе. Детство трудное, сложное. Мама работала кладовщицей на заводе. Сдала девочку в ясли. Жили в общежитии.