Чудеса в решете

– Твое дело – принести мне документы. Мне все равно, перед кем тебе придется раздвигать ноги. Я не верю в то, что тебе безразлично содержимое пленки. А с Карякиным я сумею разобраться без тебя. Это не твой вопрос.

И посмотрел на нее своими безжалостными серо-голубыми глазами в упор. Она могла бы подумать, что такие же глаза были у гестаповцев, когда они допрашивали своих жертв в застенках, но не подумала. Потому что очень мало читала и не обладала ассоциативным мышлением. Она просто встала и, смерив Павлова ненавидящим взглядом, пошла к выходу. На сей раз Регина не стала останавливаться, открыла дверь и спустя несколько секунд растворилась в темноте.

Глава 7

«Да, надо отдать должное Карякину: все его женщины были красавицами», – подумала Лариса, глядя на женщину лет тридцати пяти, со стройной фигурой.

Учительница смотрела на нее внимательно своими огромными серо-голубыми глазами, словно пытаясь угадать, кто такая Лариса – друг или враг. Марина Юрьевна Лицова представляла собой тип настоящей русской красавицы с той неяркой красотой, которую не сразу-то и приметишь, а приметив, не оторвешь глаз.

Лариса заехала в школу, где некогда учились Настя Карякина, Регина Анненкова и Алексей Ромаев, сразу после того как распрощалась с Карташовым. Дальше ее путь должен был лежать в Бурово в поисках алкоголика Александра Шалеева. Что же касается файлов в персональном компьютере Насти Карякиной, то, набрав снова номер телефона хакера Ванеева, Лариса поняла, что придется ждать до завтра. С самим Карякиным и Региной она решила встретиться позже, рассчитывая на дополнительную информацию из персоналки Насти.

– Вы пришли вовремя, – сказала Лицова. – Я как раз собиралась уходить: у меня уроки закончились. Подождите минуту, я сейчас найду место, где мы могли бы поговорить.

Марина Юрьевна ушла, но уже через несколько минут вернулась обратно:

– Пойдемте со мной. Завуч разрешила нам воспользоваться ее кабинетом.

Лариса вошла в небольшую комнату, где стояли два письменных стола, шкаф и несколько стульев. Сев на стул, она еще раз внимательно посмотрела на учительницу. Впечатление та, конечно, производила приятное. Но мало ли было случаев, когда под ангельской внешностью скрывалась злобная натура?

– Марина Юрьевна, как долго вы знали Настю Карякину? – спросила Лариса.

– С семи лет, – ответила учительница. – Я в тот год только закончила институт и пришла в эту школу. Настя попала в мой самый первый класс. Я сразу ее полюбила. У Насти не было мамы, и, видимо, она испытывала потребность в материнской любви, потому что все время ласкалась ко мне. Я в то время была уверена, что у меня никогда не будет своих детей, и отдала свое сердце Насте.

– Почему вы думали, будто у вас не будет своих детей? – удивилась Котова.

Марина Юрьевна замялась:

– Знаете ли, это очень личное.

– Пожалуйста, расскажите, – попросила Лариса. – Меня интересует все, что связано с Карякиным.

Учительница после некоторой задумчивости пожала плечами и стала рассказывать:

– За два месяца до того, как устроиться на работу в эту школу, я вышла замуж. Скажу сразу: мы с мужем не любили друг друга, но были хорошими друзьями. Я вышла за Константина замуж из жалости: он был безумно влюблен в одну мою подругу, которая морочила ему голову, подавая надежды, а сама взяла и выскочила замуж за другого. Он же был совершенно одинок: его мать к тому времени умерла, он был ее единственным, к тому же внебрачным ребенком, родных никого. Мне было его жалко до боли в сердце, вот мы и поженились. Буквально через месяц после свадьбы Константин попал в аварию и стал инвалидом: у него отнялись ноги. Я решила всю себя посвятить мужу, но в тот же год встретила Карякина и полюбила его.

– Ваш муж знал о том, что вы любите другого?

– Да, знал. Костя был умный человек и все понимал. Он много раз предлагал мне разойтись, но я не пошла на это, зная, что у мужа никого нет, кроме меня. Мои родители тоже предлагали мне разойтись с мужем, говорили, что сами будут заботиться о нем, но я и на это не пошла. Целый год боролась со своим чувством к Володе, но потом поняла, что больше ничего не могу с собой поделать, и стала его любовницей. Самое удивительное – это то, что все друзья и знакомые сразу признали нас парой, нас никто не осуждал, а если и осуждали, то до наших ушей это не дошло. И рождение Никиты все восприняли как нормальное явление.

– Какую фамилию носит ваш сын? – спросила Лариса.

– Раньше носил фамилию Константина, – ответила Марина Юрьевна. – Но как только он умер, Владимир усыновил Никиту, и теперь он Карякин. Мы же с Владимиром не вступили в законный брак, потому что решили соблюсти обычай – год траура. Но теперь уже, похоже, не поженимся: мне больше нет места в жизни Карякина, там прочно обосновалась Регина.

– Вы знаете ее?

– Лучше спросите, кто ее не знает, – с усмешкой ответила Марина Юрьевна. – Ужасная девица! Вечная головная боль нашей школы.

– Как получилось, что Карякин, который вас любил, вдруг увлекся ею?

Лицова вздохнула и с горечью сказала: