Чудеса в решете, или Веселые и невеселые побасенки из века минувшего

В Нагорном же собирали совершенно разных людей, в лучшем случае знакомых только шапочно – к тому же, полагаю, опасавшихся друг друга. Ведь в те годы считалось, что каждый человек в СССР, особенно партиец, просто обязан сигнализировать (стучать), если считает, что его знакомые не вполне лояльны ко властям предержащим и, упаси бог, критикуют их…

И именно эти разные люди должны были создавать новые учебники, формулировать новые основополагающие мысли о новой политике СССР!

(В Нагорном работала не только группа Арбатова, но и группа академика Минца, занимавшаяся компартиями в капстранах.)

Странная, диковинная выдумка советской власти, продержавшаяся до самой Революции 1991-го! Хотя ясно, чем она была вызвана, что ее породило. Этой причиной был страх личной ответственности. Даже сам Сталин требовал, чтобы расстрельные списки, где фигурировали крупные политики-ленинцы, подписывали все члены политбюро.

Но при таком подходе не могла возникнуть ни одна действительно новая мысль, вообще было невозможно любое творчество-сотворчество.

Давно пора заканчивать размышления о Нагорном. Хочу лишь добавить напоследок, что в данном случае скаредная советская власть проявляла небывалую щедрость. За те месяцы, которые «насельники» пребывали в Нагорном – на свежем воздухе и при усиленном (кремлевском) питании, – им полностью выдавали зарплату по месту работы: ни сам «творец» новых идей, ни его семья не должны были ни в чем нуждаться…

Уже в Нагорном Д. Е., видимо, оказался не ко двору. Он рассчитывал на коренные изменения в нашей внешней (международной) политике, однако ни в Нагорном, ни в журнале «Международная жизнь» ничего такого не предполагалось.

Не знаю, как в высших сферах, но на уровне журнала и Нагорного все сразу стало забалтываться. В ход пошла старая бодяга о приоритетах и о несокрушимости марксизма-ленинизма. В сталинском дворце на Смоленской, в МИДе, надолго воцарился Громыко плюс в ООН – Вышинский, прокурор-палач на так называемых показательных процессах.

И тут Д. Е., при всей своей кажущейся непрактичности – он был все-таки человеком практичным, или скорее здравомыслящим, – вспомнил о прерванной научной карьере. Он, впрочем, никогда не рвал ни с кем и ни с чем окончательно, а уж с наукой тем паче. В частности, Д. Е. возобновил старые связи с воссозданным институтом венгерского коммуниста, академика Варги – институтом, ставшим в будущем ИМЭМО[3].

За спиной Д. Е. была кандидатская диссертация. Защитил он ее в 1947 году, так сказать, в самый последний момент, когда при Сталине евреям еще можно было это делать.

И при выборе темы Д. Е. снова проявил свой недюжинный ум. Он написал работу о так называемом «Генеральском заговоре» 20 июля 1944 года против Гитлера. Тема по тогдашним временам странная… Нацистская Германия повержена в прах окончательно и бесповоротно. Уже существуют две Германии – социалистическая ГДР и капиталистическая ФРГ. Нюрнбергский процесс прошел. Зачем же ворошить прошлое, вспоминать заговор аристократов-военных?

Даже Эренбург, с его поразительной проницательностью и талантом, откликнулся на взрыв в гитлеровском бомбоубежище «Вольфсшанце» («Волчье логово») дурацкой, чисто советской пропагандистской статьей, из которой следовало, что этот заговор по чистой случайности не покончил с Гитлером. В частности, Эренбург писал вослед этому покушению, осуществленному графом Штауффенбергом, что генералы («генеральский заговор»), мол, в последний момент решили избавиться от Гитлера, дабы заключить сепаратный мир с союзниками и спасти свою шкуру.

Однако умный Эренбург должен был бы понимать, что ни о каком сепаратном мире с Германией в ту пору не могло быть и речи. Без СССР, с его гигантской армией, никто не сел бы за стол переговоров с немцами.

А сколько сотен тысяч солдатских жизней можно было бы спасти! И не солдат союзников – их, как могли, берегли Черчилль, Рузвельт, да и собственные генералы, – а жизни наших воинов! Конечно, руководители заговора об этом не думали – они хотели всего лишь избежать бессмысленных разрушений последних военных месяцев…

Итак, Д. Е. написал о нескольких десятках смельчаков, которым не удался заговор. В СССР, естественно, его диссертация не имела никакого резонанса. Даже слово «покушение» давно исчезло из нашего лексикона – сами понимаете почему… Но зато диссертация Д. Е. сделала его любимцем обеих Германий – ГДР и ФРГ.

Опираясь на эту работу, режиссер-документалист из ГДР Карл Гасс снял фильм о заговоре. Кажется, он назвал свою ленту «Революция по телефону». И этот фильм с одинаковой гордостью смотрели немцы как в ГДР, так и в ФРГ.