Чудеса в зимнюю ночь

– Ёж! Не надо! Даже если ты переберёшься через реку, лис с радостью тебя съест! – крикнула ему вслед малиновка, но ёж не послушал её предостережения. Он аккуратно переступал по льду, продвигаясь всё ближе и ближе к лису, у которого уже текли слюнки.

– Мне не кажется? – пробормотал лис себе под нос. – Похоже, этот ёж идёт прямо ко мне! С каких это пор мой ужин приходит ко мне с доставкой? День становится удачным…

– Лис! Эй, лис! – окликнула малиновка, кружась у лиса высоко над головой, чтобы он не сумел схватить её в воздухе. – Не ешь этого ежа!

– Во-первых, мама учила меня никогда не разговаривать с малиновками – для моего же блага: вы слишком много чирикаете, – ответил лис. – А во-вторых, конечно, я собираюсь съесть этого ежа. Он идёт прямо ко мне – практически в открытую пасть. Он точно хочет, чтобы его съели. Кто я такой, чтобы отказывать глупому лесному зверьку в последнем желании?

– Я понимаю, это прозвучит странно, но если ты съешь этого ежа сейчас, весь мой день будет потрачен впустую, – стала просить его малиновка. – Я летела за ним, чтобы выяснить, куда он идёт и почему отказывается впадать в спячку. Умоляю, подожди ещё немного, прежде чем съесть его.

– Подожди-ка, ты хочешь сказать, что он целый день бродит в такую метель? – спросил сбитый с толку лис. – Но здесь же ветер, который может содрать шубу даже с ледоволка! С чего бы простому ежу рисковать всем и выходить наружу в такую безумную погоду?

– Именно, – ответила малиновка. – И если ты его съешь, мы никогда не узнаем почему.

– Ёж! Скажи мне, куда идёшь, и я обещаю тебя не есть… пару часов, по крайней мере, – окрикнул лис ежа, который как раз взбирался на берег. – Эй! Я спросил, куда ты идёшь? Мне нужно знать!

– Пойдём со мной – и увидишь, – ответил уставший ёж.

С этими словами он снова двинулся вперёд. Лис последовал за ним – вопреки своему здравому смыслу.

* * *

Вскоре сумерки начали затягивать небо серым одеялом. Малиновка и лис следовали за маленьким ежом сквозь заснеженный лес, по холмам и через замёрзшие ручьи. А ёж всё не останавливался.