Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро

Положив голову ему на плечо, она помолчала, потом произнесла будто про себя:

– Это жизнь! О, Александр, я начинаю расправлять крылья! Польским прошелся со мной король!

Она опять задумалась, потом проговорила недовольно:

– Что у тебя вышло с синьором Понинским? Нужно исполнить его просьбу, ведь это пустяки, какие-то капли. Он так щедр и любезен, может быть, нам пригодится и на будущее.

Граф ничего не говорил, смотря на звезды. Потом спокойно и тихо произнес:

– Завтра мы уезжаем, Лоренца.

Графиня подняла было брови, но, взглянув на мужа, поняла, что прекословить было бы бесполезно.

Книга третья

1

Чья карета, красная, с пестро измалеванным гербом, изображавшим в одном углу лазурного поля золотую куропатку, мчалась по Страсбургу с шести часов утра до поздней иногда ночи? Мчалась по бедным кварталам, по богатым улицам, иногда в Базель, иногда в Саверн. На чьем пути нищие останавливались, крестились и благословляли небо? Чьи двери осаждались больными, начиная с блестящих офицеров и кончая деревенскими роженицами? Чей слуга все время разносил порошки, мази и капли? Чей салон самый многолюдный, самый оживленный, где сидят по три часа от пяти до восьми, остаются, кто хочет, обедать, всегда открытый стол, где бывают графы, кардиналы, базельские банкиры и богатые еврейки? Чье имя служит городскою гордостью, ради кого гостиницы вечно полны приезжих, дороги наполнены пешеходами, будто богомольцами в храмовой праздник?

Кто это?

Граф Калиостро.

Лоренца может быть довольна. Кажется, еще никогда они не были окружены таким почетом, таким обожанием, таким прославлением!

Калиостро вскоре по приезде в Страсбург показал себя как чудотворный целитель; его всегда скорая помощь, бескорыстье, вдохновенный и властный вид привлекали к нему такую массу больных и любопытных, что через месяц, уже в октябре 1780-го года, он должен был снять большое помещение на оружейной площади, где и продолжал свою деятельность в самых широких размерах. От пяти до восьми у него были медицинские приемы, куда действительно собиралось не только все страсбургское общество, но и приезжие специально издалека. Всем он находил привет, наставленье, средство или просто улыбку. Графиня сидела у камина в соседней комнате, окруженная дамами, счастливая и гордая. Главными друзьями графа были кардинал Роган и базельский банкир Сарразен, оба богатейшие люди. Подружились они на почве исцелений, так как кардинал был освобожден от астмы, а кроме того избавил от скарлатины кузена своего, князя Субиз, для чего Калиостро ездил даже в Париж на 13 дней, а у Сарразена граф вылечил жену. Оба крепко привязались к Калиостро и были до конца верными друзьями. В Страсбурге Калиостро почти исключительно занимался медициной, возбуждая, конечно, зависть врачей, которая, однако, до середины 1780 года не смела высказываться. Особенно не любил Калиостро доктор Остертаг. Скоро ему нашлись союзники по ненависти к графу. Одним из них был виконт де Нарбонн, молодой человек, почти мальчик, очень красивый, служивший в местном полку, хвастливый, влюбчивый и упрямый. Он долго ухаживал за Лоренцой, она, по-видимому, оказывала ему внимание, но не в такой мере и не так очевидно, как ему хотелось бы. Однажды в августе на обеде у кардинала виконт сидел рядом с Лоренцой. Передавая ей соусник, он смотрел на ее лицо своими светлыми, как светлые фиалки, глазами, не замечая, что коричневый соус течет струей на розовое платье графини. Лоренца тоже этого не замечала, сама смотря с удовольствием и удивлением на розовое лицо, печальное и страстное, де Нарбонна. Г-жа Сарразен через стол закричала:

– Но послушайте, господа, вы думаете, что платье графини – роза, которую нужно поливать удобрением.

Оба вздрогнули, покраснели, и соусник окончательно упал на колени Лоренцы. Все вскочили, дамы бросились вытирать пострадавшую, мужчины смеялись, граф нахмурился, а виконт проворчал, от смущения не вставая с места:

– Сколько шума и разговора из-за какого-то соусника!

Г-жа Сарразен воскликнула, поворачивая Лоренцу, как куклу:

– Но ведь платье все испорчено, какая жалость!

– Можно купить новое! – не совсем соображая, что говорит, отвечал де Нарбонн.

– Я вам говорил, графиня, чтобы вы не садились рядом с этим господином! – заметил громко Калиостро.

Виконт вскочил, с треском отодвинув стул и гремя амуницией, шпорами, саблей, цепочками, будто встряхнули мешок с металлическим ломом.

– Вы нахал, сударь, я вас вызываю на дуэль! – закричал мальчик сорвавшимся голосом и покраснел, как свекла.

– Я не фехтовальщик. Это ваше дело, – ответил граф спокойно, но побледнел и сжал кулаки.

– Тогда стреляйтесь на пистолетах!

– И этого не буду. Мое дело возвращать людям жизнь, а не отнимать ее.

– Трус.