Чудесное наследство. Книга 2

Лайнер набрал высоту довольно быстро, и неприятное ощущение, что будто бы кто-то хватает тебя за шиворот и тянет на дно сумки, исчезло. «Пожалуй, и мне надо взглянуть на пассажиров, – подумал я и побрел неспеша к дядюшке. – Все какое-то развлечение, да и свежего воздуха глотнуть не мешало бы!»

Подойдя к Кракофаксу, я прилег рядом с ним и, так же как он, высунул голову из сумки. Прямо под нами в мягких уютных креслах сидели господин Дитрих и какой-то грузный с одутоловатым красным лицом мужчина-гнэльф. Старая баронесса и Паулина сидели в креслах, расположенных чуть впереди. Фрау Луиза, кажется, дремала, глаза ее были закрыты. А вот шустрая внучка баронессы вертела головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть все и вся в салоне лайнера.

– Побудем еще немного невидимками, – прошептал дядюшка, печально вздыхая. – Эта девчонка может устроить такой шум, если заметит нас…

В этот момент две симпатичных стюардессы стали развозить пассажирам прохладительные напитки, и мой дядюшка, забыв о Паулине, забормотал, словно в бреду:

– О, лимонад!.. О, пепси-кола!.. О, крем-содовая!.. О, мерхенбургский коктейль!..

Признаюсь, у меня тоже потекли слюнки при виде такой роскоши, и я с трудом проглотил сухой комок, подступивший к горлу.

– Нам не перепадет, лучше не расстраиваться, – прошептал я, пытаясь привести Кракофакса в чувство.

Но он, увы, не унимался.

– Как мне хочется сделать хоть один глоток моего любимого лимонада!.. Или припасть к фужеру с чудесным прохладным крюшоном!.. Или взять эту изящную тонкую соломинку и пить, пить, пить этот сказочный мерхенбургский коктейль!.. – бормотал он, словно какой-нибудь шаман изгоняющий злых духов.

И вдруг дядя резко смолк. А внизу, прямо подо мной, что-то тихо булькнуло. Я пошарил руками рядом с собой – Кракофакса в сумке не было! Тогда я снова свесил голову вниз и увидел, как толстый гнэльф старательно ковыряется соломинкой в своем стакане с коктейлем.

И тут я понял: Кракофакс свалился из сумки прямо в стакан с коктейлем! И теперь этот гнэльф пытается его выловить соломинкой! Но дядюшку он, разумеется, не видит и потому изумлен до крайности.

Наконец мужчине надоела «рыбная ловля» и он, выпустив «острогу» из рук, откинулся в изнеможении на спинку кресла.

«Если дядюшка не разбился при падении, – подумал я, побледнев от ужаса, – то наверняка получил тяжелые увечья от этой штуковины… Но даже если ему повезло и он избежал всего этого, то долго все-равно не продержится: стакан с коктейлем такой большой, а дядюшка такой маленький… Он неминуемо захлебнется!»

Я заметался по сумке, мучительно размышляя, что мне следует предпринять: то ли самому бросаться в коктейлевый омут и вытаскивать со дна любителя прохладительных напитков, то ли нужно поднимать тревогу и умолять Паулину и всех других пассажиров спасти моего неуклюжего дядюшку.

Пока я перебирал в голове эти варианты, Кракофакс, как оказалось к нашему общему счастью, времени зря не терял. Удачно нырнув «ласточкой» в стакан с мерхенбургским коктейлем, он, как ему и мечталось, сделал несколько глотков сказочного напитка и всплыл на поверхность. Увидел занесенную над головой дубину и вновь ушел на дно, теперь уже надолго. Ловко лавируя между вишенками и клубничками, он плавал там до тех пор, пока гнэльф-гарпунщик не взмок и не оставил свою затею поймать загадочного невидимку.

Убедившись, что смертельная опасность миновала, Кракофакс отважился снова подняться на поверхность. Отдышавшись, он стал карабкаться по гладкой крутой стенке стакана вверх и – о, чудо! – сумел добраться до края стеклянного сосуда.

«У меня были липкие руки, – так он объяснил мне впоследствии этот феноменальный случай. – Мне было труднее оторвать их от стакана, чем снова к нему прилипиться.»

Перевалившись на другую сторону, дядюшка так же ловко спустился вниз на столик и в изнеможении присел на свернутую вчетверо салфетку. Вытер о нее руки и…

Тут-то и случилось самое невероятное: дядюшка вдруг открыл рот и запел свою любимую песню:

Веселый парнишка споткнулся, упал
И шишку на лбу набил.
И ею дорогу себе и всем
Парнишка во тьме осветил.
Ой, бум! Ой, бум! Ой, бум-бум-бум-бум!
Ой, бум-бум-бум-бум, бум-бум!
И можно отныне во тьме нам ходить
Хоть целую ночь напролет,
Нам будет парнишка во мраке светить,
Пока тот фингал не пройдет!
Ой, бум! Ой, бум! Ой, бум-бум-бум-бум!
Пока тот фингал не пройдет!