Чудесный грамматизатор

- Нет, сэр, все, что я говорю, - чистая правда. Разве вы не видите, что мы сумеем раздавить их одним только количеством продукции? Эта машина за тридцать секунд может изготовить рассказ на пять тысяч слов, уже отпечатанный и готовый к отправке в редакцию. Как могут конкурировать с ней писатели? Я вас спрашиваю, как? В наше время, мистер Болен, изделия, изготовленные вручную, не имеют никакой перспективы. Вам хорошо известно, что они едва ли могут соперничать с изделиями массового производства, особенно в этой стране. Ковры, обувь, стулья, кирпичи - за что ни возьмись, все теперь изготовляется машинами. Качество, может, и похуже, но это не имеет значения. Во внимание принимается только стоимость продукции. А рассказы... ну, это ведь всего-навсего еще один вид продукции, вроде ковров и стульев, и никого не интересует, как вы их изготовляете, коль скоро вы поставляете товар. Мы будем продавать их оптом, мистер Болен! Мы подрежем всех писателей в стране, продавая по более низким ценам! Мы овладеем рынком!

- Я все-таки считаю, Найп, что это невыгодно.

- Сорок тысяч в неделю! - взвизгнул Найп. - А если даже половина, если двадцать тысяч в неделю, все равно получается миллион в год! - И вкрадчиво добавил: - Скажите, мистер Болен, строительство вычислительной машины старого образца принесло вам миллион в год, а?

- Давайте поговорим серьезно, Найп. Вы и в самом деле думаете, что они будут их покупать?

- Послушайте, мистер Болен, кому, черт возьми, нужны рассказы, написанные старым способом, когда можно за полцены приобрести другие? Разве это не логично?

- А как вы собираетесь их продавать? Кто будет их автором?

- Мы откроем наше собственное литературное агентство и через это агентство и будем распространять рассказы. И мы придумаем для авторов любые имена, какие только захотим.

- Мне это не нравится, Найп. По-моему, это попахивает жульничеством.

- Скажу вам еще кое-что, мистер Болен. Стоит нам начать, как мы сможем выпускать самую разнообразную побочную продукцию. Взять, к примеру, рекламу. В наше время фабриканты пива и другие предприниматели с удовольствием заплатят большие деньги, если известные писатели позволят ставить свои имена под рекламой их товаров. Ей-богу, мистер Болен, мы с вами толкуем не о детских игрушках. Это большой бизнес.

- Вы слишком честолюбивы, мой мальчик.

- И еще. Если захотите, мистер Болен, нам ничто не помешает подписывать вашим именем некоторые из наиболее удачных рассказов.

- Великий боже, Найп! Для чего мне это?

- Есть ведь писатели, сэр, которые пользуются большим уважением. Мы должны создать себе известность. Что касается меня, то я серьезно подумываю подписать своим именем один-два рассказа, так сказать, для почина.

- Значит, стать писателем, да? - задумчиво проговорил мистер Болен. - Эта публика в клубе наверняка разинет рот, когда увидит мое имя в журналах, в солидных журналах.

В глазах мистера Болена появилось рассеянное, мечтательное выражение, и он улыбнулся, но, тут же встрепенувшись, принялся листать лежавшие перед ним чертежи.

- Мне не совсем понятно одно, Найп. Откуда берутся сюжеты? Ведь машина вряд ли способна придумывать сюжеты.

- Мы их вложим в нее. Это не проблема. Сюжетов хоть пруд пруди. Вон в той папке, слева от вас, собрано четыреста сюжетов. Все они вкладываются в машину, в ячейки "сюжетной памяти".

- Продолжайте.

- Есть еще много других изящных усовершенствований, мистер Болен. Например, существует некий фокус, который проделывают почти все писатели, - в каждый рассказ вставляется по крайней мере одно длинное и не очень понятное слово. Это убеждает читателя в том, что писатель - человек умный и просвещенный. Я заставлю машину проделывать то же самое.

Оставшуюся часть дня оба обсуждали возможности новой машины. Под конец мистер Болен заявил, что ему нужно еще немного подумать. На следующее утро он был сдержанно заинтересован. Через неделю идея захватила его целиком.

И за шесть месяцев машина была создана. Ее установили в кирпичном флигеле позади главного корпуса, и с той минуты, когда она была готова, доступ к ней для всех, кроме мистера Болена и Адольфа Найпа, был запрещен.

Какой же это был волнующий момент, когда двое мужчин - один низенький, толстый и коротконогий, другой высокий, худой и зубастый - стояли перед контрольной панелью, готовясь произвести на свет первый рассказ.

- Какую нажать кнопку? - спросил Адольф Найп, окидывая взглядом длинный ряд маленьких белых дисков, напоминавших клавиши пишущей машинки. - Выбирайте, мистер Болен. К вашим услугам множество журналов, выбирайте любой.

- О господи! Да откуда же мне знать, какой?

Он прыгал на месте, как человек, которого терзает крапивница.

- Мистер Болен, - торжественно возгласил Найп, - вы сознаете, что одним лишь прикосновением мизинца вы за какую-нибудь минуту можете превратить себя в самого разностороннего писателя этого континента?

- Послушайте, Найп, давайте начнем, прошу вас... Хватит болтать.

- Хорошо, мистер Болен. Итак, приступим... Какую же мы нажмем? Ага, вот эту.