Чудесный нож

Она схватила его за здоровую руку, помогая ему, таща его за собой. Он пытался бежать, но у него не хватало сил. Он мог только идти.

– Ладно, – сказал он, – до леса нам не добраться. Слишком далеко. Значит, идем в тот павильон. Если закроем дверь, может, продержимся достаточно долго, чтобы успеть сделать разрез…

Пантелеймон метнулся к павильону, но Лира, охнув, беззвучно окликнула его, и он резко затормозил. Со стороны они казались словно привязанными друг к другу: деймон дергал за невидимую веревку, и девочка чуть не падала. Уилл спотыкался в густой траве, а Лира то забегала вперед, то возвращалась, чтобы ему помочь, то опять убегала. Наконец они добрались до мощеной дорожки, которая кольцом окружала здание.

Дверь под маленьким портиком была не заперта, и, ворвавшись внутрь, они очутились в просторном круглом помещении – вдоль его стен, в нишах, стояли статуи каких-то местных богинь. Витая железная лестница в самом центре вела на второй этаж. Нигде не было ключа, чтобы запереть дверь, и они вскарабкались по лестнице наверх. Там оказалось что-то вроде смотровой площадки, предназначенной для того, чтобы дышать свежим воздухом и любоваться городскими видами. Вокруг не было ни стен, ни окон – только открытые арки, поддерживающие крышу. Парапет на уровне пояса был достаточно широк для того, чтобы с удобством на него опереться, а поглядев вниз, они увидели крытую черепицей крышу, по краю которой тянулся водосточный желоб.

Лес темнел совсем рядом, такой близкий и все же недосягаемый; ниже по склону была вилла, а за ней парк и красно-коричневые городские крыши, над которыми, чуть левее центра, высилась башня Ангелов. Над ее серыми зубцами кружили стаи черных ворон, и на Уилла накатила тошнота, когда он понял, зачем они туда слетелись.

Но глазеть по сторонам было некогда: дети уже неслись к павильону, вопя от ярости и возбуждения. Их лидер на секунду остановился, поднял пистолет и не целясь выстрелил два-три раза в сторону павильона; потом дети снова бросились вперед с криками:

– Воры!

– Убийцы!

– Мы убьем вас!

– Отдайте нам нож!

– Вы не из наших!

– Смерть чужакам!

Уилл не обращал внимания на эти крики. Он вытащил нож из ножен и быстро прорезал перед собой маленькое окошко, чтобы посмотреть, где они находятся, но, взглянув туда, сразу же отшатнулся. Лира тоже посмотрела и разочарованно застонала. Они были метров на пятнадцать выше уровня земли, а под ними шумела оживленная городская магистраль.

– Конечно, – горько сказал Уилл, – мы ведь поднялись по склону… Что ж, бежать нам некуда. Ничего не поделаешь, будем обороняться.

Еще несколько секунд – и дети уже начали гурьбой протискиваться в дверь. Их вопли отдавались в павильоне эхом, и это добавляло им жуткости; а потом раздался выстрел, оглушительно громкий, и еще один, и в криках появилась какая-то новая интонация, а потом задрожали ступени лестницы: это взбирались по ней первые преследователи.

Парализованная страхом, Лира прижалась к стене, но Уилл все еще держал в руке нож. Он подобрался к проему в полу, откуда начиналась лестница, и рассек ее первую ступень так легко, словно она была сделана из бумаги. Лишенная опоры в верхней точке, лестница начала сгибаться под тяжестью карабкающихся по ней детей, а потом и вовсе рухнула с громким треском. Вопли и сумятица усилились, и снова раздался выстрел – на этот раз, похоже, случайный, потому что пуля угодила в кого-то и послышался крик боли; глядя со второго этажа, Уилл видел внизу кучу извивающихся тел, испачканных пылью, штукатуркой и кровью.

Они не были отдельными детьми – это была единая масса, однородная, как морская волна. Они яростно взметнулись вверх, пытаясь схватить его, угрожая, вопя, брызжа слюной, но не смогли достать.

Затем кто-то окликнул их; они обернулись к двери и те, кто мог двигаться, хлынули к ней, оставив позади несколько своих товарищей, придавленных железной лестницей или оглушенных и пытающихся встать с засыпанного щебнем пола.

Вскоре Уилл понял, почему они выскочили наружу. На крыше, под арками, раздались скрежещущие звуки, и он подбежал к парапету как раз вовремя, чтобы увидеть первую пару рук, обладатель которых подтягивался, схватившись за край черепицы. Кто-то подсаживал его снизу; затем показалась еще одна голова и еще одна пара рук – дети взбирались по плечам и спинам тех, кто остался на земле, и скоро полезли по крыше тучей, как муравьи.

Но по черепице трудно было идти, и первые из нападавших ползли на четвереньках, ни на секунду не сводя с Уилла дико вытаращенных глаз. Лира подошла к нему, а Пантелеймон в виде леопарда зарычал, опершись на парапет лапами, и первые дети застыли в нерешительности. Но снизу поднимались новые, и их становилось все больше и больше.