Чудесный нож

Доктор Малон снова села и, зацепив ногой другой стул, подвинула его Лире. Она сказала:

— Тёмное Вещество — это то, что ищет моя исследовательская группа. Никто не знает, что это такое. Дело в том, что во вселенной огромное множество вещей, которые для нас невидимы. Человеческому глазу доступны сияющие звезды и галактики, но вот что заставляет всё это держаться вместе и не распадаться? Ведь должно быть нечто, заставляющее работать притяжение, понимаешь? Но никто не может этого выявить. Поэтому существует множество разных исследовательских проектов, которые пытаются разузнать, что это такое, и этот проект — один из них.

Лира была вся внимание. Наконец-то женщина заговорила серьёзно.

— А вы что думаете об этом? — спросила она.

— Ну, мы думаем, что это… — в этот момент вода в чайнике вскипела, доктор Малон встала и, продолжая говорить, стала готовить кофе. — мы думаем, что это какая-то элементарная частица. Очень непохожая на все, открытые раньше. Но эти частицы очень трудно распознать… Ты в какой школе? Вас учат физике?

Лира почувствовала укус Пантелеймона — предупреждение, чтобы она не своевольничала. Может быть, это и хорошо, что алетиометр запретил ей врать, но девочка понимала, что случится, если она расскажет всю правду. Ей нужно было очень осторожно выкрутиться и избежать откровенной лжи.

— Да, — сказала она, — немножко. Но не про Тёмное Вещество.

— Так вот, мы пытаемся распознать почти неразличимый сигнал среди шума всех остальных частиц, летающих вокруг. В обычных случаях используются детекторы, расположенные очень глубоко под землей, но вместо этого мы установили вокруг нашего детектора электормагнитное поле, которое приглушает ненужные нам сигналы, и улавливает остальные. Затем мы усиливаем сигнал и обрабатываем его на компьютере.

Она протянула Лире кружку с кофе. Молока и сахар отсутствовали, но в ящике стола отыскались два имбирных бисквита, и Лира нетерпеливо схватила один из них.

— И вот мы нашли частицу, которая подходит к этому описанию. — продолжала доктор Малон. — Нам кажется, она подходит. Но… это так странно! И зачем я все это тебе говорю? Я не должна. Это не опубликовано, не обсуждено, даже еще не записано. Определенно, сегодня я слегка не в себе…

— Итак, — продолжила было она, но вдруг зевнула так долго, что Лире показалось, что она никогда не остановится, — наши частицы — они, несомненно, весьма странные. Мы зовем их силуэтными <теневыми> частицами, силлами. Ты знаешь, когда ты рассказала про черепа в музее, я чуть не свалилась со стула!. Потому что один из наших сотрудников увлекается археологией. И однажды он открыл то, во что мы все не могли поверить. Знаешь, что? Они — разумны. Вот именно! Силлы — частицы сознания. Ты когда-нибудь слышала что-нибудь настолько невероятное? Ничего удивительного в том, что нам не продлевают грант на исследование.

Она отхлебнула кофе. Лира жадно ловила каждое её слово.

— Да, — продолжила доктор Малон, — им известно о нашем существовании. Они отвечают. И самое невообразимое — то, что их можно увидеть, если только будем их ожидать. Если погрузить разум в определенное состояние. Нужно быть одновременно уверенным и расслабленным. Нужно обладать способностью… где там эта цитата?

Она дотянулась до беспорядочно сваленных бумаг на столе, разыскала клочок, на котором было что-то написано зелеными чернилами, и прочитала:

— «Быть способным пребывать в состоянии неопределенности, неясности, сомнений, и при этом не желать фактов или объяснений…» Вот в таком состоянии должен находиться разум. Это, между прочим, из произведения Китса. Мне эта цитата попалась два дня назад. Так вот, ты погружаешься в это мысленное состояние, а затем смотришь в Грот…

— Грот? — переспросила Лира.

— Ах, извини. Компьютер. Мы зовем его Гротом. Силуэты на стенах грота, как у Платона. Это тоже идея нашего археолога, он человек разносторонних интересов.

Только вот теперь он в Женеве, проходит собеседование для работы, и вряд ли вернётся… Так о чём я? Да, правильно, о Гроте. Когда к нему подключаешься, силлы начинают реагировать. В этом нет никаких сомнений. Силлы слетаются на мысли, как птицы.

— А как же черепа?

— Я как раз собиралась об этом рассказать. Оливер Пейн, мой коллега, однажды забавлялся, проверяя всевозможные вещи Гротом. Это было странно и совершенно бессмысленно с точки зрения физики. Он раздобыл кусок слоновой кости, просто обломок, и вокруг него силлов не было. Компьютер не отреагировал. А вот на шахматную фигуру, вырезанную из слоновой кости, реакция была. Не реагировал на деревянную щепку, а на линейку — да. А вокруг статуэтки, вырезанной из дерева, было еше больше силлов. Ты понимаешь? Элементарные частицы, крошечные кусочки неизвестно чего — и они знали разницу! Все, к чему было приложено человеческое мастерство или мысль, притягивало силлов.

— А потом Оливер… Доктор Пейн, раздобыл ископаемые черепа у друга в музее и проверил их, чтобы узнать, как далеко во времени работал эффект. Оказалось, что переломный момент был тридцать-сорок тысяч лет назад. До этого силлов не было.