Чудесный нож

И Серафима поняла кое-что о том, для чего у ведьмы не было слов: смысл паломничества. Она поняла зачем эти существа ждут тысячу лет и преодолевают огромные расстояния, чтобы быть ближе к чему-то важному, и как они чувствуют себя остальное время, протекающее для них мгновенно. И теперь эти прекрасные создания окружали девочку в клетчатой юбке с запачканным лицом и мальчика с раненой рукой, который хмурился во сне На шее Лиры что-то шевелилось. Пантелеймон, снежно-белый горностай, сонно приоткрыл свои черные глаза и без испуга огляделся. Позднее Лира вспоминала это как сон. Похоже, Пантелеймон смирился с вниманием, которое привлекла Лира, и чуть погодя снова свернулся и закрыл глаза.

Наконец ондо из созданий широко расправило крылья. Другие повторили его движения и их крылья свободно проникали друг в друга, пересекаясь, как лучи света, пока не образовался сияющий круг вокруг спящих на траве.

Затем наблюдатели один за другим поднялись в воздух подобно языкам пламени и поднимаясь, они становились все больше, пока не стали огромными, но они были уже далеко, двигаясь на север, подобно метеорам.

Серафина и Рута Скади вспрыгнули на свои сосновые ветки, и и полетели следом, но ангелы были уже далеко.

— Они такие же, как те, которых ты видела, Рута Скади? — спросила Серафина, когда они притормозили в воздухе, наблюдая за исчезающими за горизонтом огнями.

— Я думаю, больше, но такие же с виду. У них нет плоти, ты видела? Они — это свет. Должно быть, их чувства так непохожи на наши…. Серафина Пеккала, теперь я покидаю тебя, чтобы призвать всех ведьм нашего севера. Когда мы встретимся снова, будет идти война. Доброго пути, дорогая….

Они обнялись и Рута Скади развернулась и полетела на юг. Серафина проводила ее взглядом, а затем повернулась посмотреть, как последние ангелы, сияя, пропадают вдали. Он не чувствовала к этим великим наблюдателем ничего, кроме жалости. Как много они, должно быть, теряют, никогда не ощущая землю под ногами, или ветер в волосах или свет звезд на коже! Она отломила веточку от своей летучей ветки и жадно вдохнула смолистый аромат, прежде чем медленно приземлиться на траву, и присоединилась к спящим.

Глава четырнадцать. Ущелье Аламо

Ли Скорсби посмотрел вниз на спокойный океан по левой стороне, на зелёный берег по правой, и, прикрыв ладонью глаза, осмотрелся в поисках человеческой жизни.

Уже прошли сутки с тех пор, как они покинули Енисей.

— И это и есть этот новый мир? — спросил он.

— Новый для тех, кто не рождён в нём, — ответил Станислав Грамман. — Такой же старый как ваш или мой, в противном случае. То, что сделал лорд Азраил, потрясло всё, потрясло сильнее, чем что-либо когда-либо. Эти проходы и окна, о которых я говорил, теперь открываются в самых неожиданных местах. Ориентироваться тяжело, но этот ветер надёжен.

— Старый или новый, но это странный мир, — сказал Ли.

— Да, — сказал Станислав Грамман. — Это странный мир, хотя, без сомнения, некоторые чувствуют себя тут, как дома.

— Он выглядит пустым, — сказал Ли.

— Не совсем верно. За той возвышенностью вы увидите город, который когда-то был могущественным и богатым. И он всё ещё населён потомками тех торговцев и дворян, что некогда населяли его, хотя последние триста лет он и пребывает в упадке.

Несколько минут спустя, когда шар подлетел поближе, Ли увидел вначале маяк, затем изгиб каменного волнолома, а затем башни, купола и красно-коричневые крыши красивого города, расположившегося вокруг бухты, с роскошным зданием оперы посреди пышных садов, с широкими бульварами и элегантными отелями, и с маленькими улочками, где цветущие деревья нависали над тенистыми балконами.

И Грамман был прав, там действительно были люди. Но, когда шар подлетел поближе, Ли с удивлением увидел, что все они были детьми. Не было видно ни одного взрослого. А ещё больше он удивился, увидев, что у детей нет деймонов — и, тем не менее, они играли на пляжах, забегали и выбегали из кафе, ели, пили, и вытаскивали полные сумки из домов и магазинов. Несколько мальчиков дрались на улице, а рыжая девочка подзуживала их, а маленький мальчик разбивал камнями все окна в здании рядом. Это выглядело, как детская площадка размером с город, и без единого учителя: это был мир детей.

Но они не были здесь единственными обитателями. Ли пришлось протереть глаза, когда он впервые их увидел, но сомнений не было: колонны тумана — или чего-то менее материального, чем туман — уплотнений воздуха… Чем бы они ни были, их было полно в городе: они передвигались по бульварам, заходили в дома, толпились на площадях и дворах. Дети передвигались среди них, ничего не замечая.