Чудесный переплет. Часть 2 (СИ)

— Простите, Ваше Высочество, прошу понять правильно — у меня приказ от Его Величества не пропускать к мисс никого. Ещё раз простите, но это моя работа.

— На меня тоже распространяется этот приказ? — разозлёно–обиженным тоном прогремел мужчина, и его лицо приобрело красноватый оттенок.

— Простите, Ваше Высочество, — моя охрана была непреклонна.

Не сдерживаясь в выражениях, разозлённое Высочество высказало всё, что думало по этому поводу, однако, не переходя на личности. Мужчина резко развернулся и в сопровождении телохранителей направился к выходу из ресторана, продолжая раздраженно бурчать себе под нос и бурно жестикулировать.

Я с облегчением вздохнула, когда он и его накачанная гвардия исчезли из поля зрения, а моя охрана спокойно заняла свои места за столиком. Хорошо, что ребята не пропустили его ко мне, это противное Высочество — тот ещё кадр и отделаться от него без нервотрепки было бы очень проблематично.

Больше в этот вечер ничто не нарушило моего спокойствия… и уединения. Концертная программа продолжалась, посетители ресторана вели неторопливые беседы, сидя за столиками, иногда выходя на танцпол немного размяться; уютная и приятная атмосфера полутемного зала расслабляла и усыпляла. Всё было замечательно, только вот Телар так и не появился.

Постепенно моё замечательное настроение начало угасать: я так ждала нашей встречи, готовилась к ней, хотела произвести на Телара неизгладимое впечатление. Зачем я вырядилась в платье, хотя ненавижу их? К чему дорогие украшения, кружевное бельё и пьянящий аромат духов? Ради чего я прошла через весь этот тихий ужас — толпу? Если бы не опасения подставить Телара — удрала бы, не задумываясь. И вот сижу теперь, вся из себя шикарная, обольстительная и испытываю чары на… официанте, поскольку он единственный, кого ко мне допускают. Даже потанцевать из своего блиндажа не могу выйти — одна, что ли, выплясывать начну или, может, с охраной вместе? Эх–х–х… А что люди вокруг подумают? Решат — кинул меня Его Величество, начнут шептаться за спиной… Нет, на самом деле, последнее меня меньше всего беспокоило, просто уж всё к одному…

Вконец расстроенная, я встала из–за стола и высунула нос из–за ширмы. Старший телохранитель, сидевший за столиком лицом ко мне, тотчас же сорвался с места и быстро приблизился:

— Мисс что–то нужно? — вежливо поинтересовался он.

— Да, — ответила я со вздохом и, грустно улыбнувшись, тихо попросила: — Хочу домой… э–э–э, то есть в номер, — спешно поправилась я.

— Как будет угодно мисс, прошу.

И вот я уже быстро продвигалась к выходу в окружении охраны, улыбаясь направо и налево в ответ на учтивые поклоны гостей ресторана, которые при виде меня снова приподнялись со своих мест.

Хм… любопытно: а что если выйти, постоять немного за дверью и снова войти в зал? Волшебники опять встанут, чтобы меня поприветствовать?

«Не вздумай проверить», — внутренний голос прозвучал угрожающе.

«М-да… лечиться тебе нужно, приятель. По–моему, я никогда не давала повода считать себя полной идиоткой», — ухмыльнулась я про себя, мысленно потирая руки от удовольствия: в кои–то веки удалось развести внутренний голос.

Последние пятьдесят метров до лифта мы осилили без особых эксцессов. То ли путь для нас заблаговременно расчистили, то ли толпа в большинстве своём не собиралась дожидаться моего возвращения, то ли люди прослышали про то, что царь так и не удосужил своим присутствием ресторан — не знаю, но прежнего ажиотажа не наблюдалось, что не могло меня не порадовать…

Ревность

Открыв входную дверь в апартаменты, я задержалась на пороге и, развернувшись всем корпусом в сторону охраны, наблюдающей за тем, как я в целости и сохранности вхожу внутрь, тепло улыбнулась и искренне их поблагодарила:

— Спасибо вам большое за поддержку. Не представляю, как бы без вас выкрутилась. Всё это… вновь для меня…

— Не за что. Нам было приятно работать с мисс, — вежливо ответил старший, и все четверо, слегка улыбнувшись мне на прощанье, учтиво поклонились. — Спокойной ночи.

Я шмыгнула внутрь и захлопнула за собой дверь, потом щёлкнула выключателем, бросила мимолётный взгляд на настенные часы — одиннадцать вечера — и… и… и вдруг почувствовала, как, сметая печаль, на меня начинают накатывать волны раздражения и негодования: ГДЕ НОСИТ ЭТОГО ПЕНТЮХА!?