Чудища из-за миров[СИ]

— Э-э-э, а если это кто-то…

— Слушай сюда! Ты спьяну воров гонял, а бестия опять приходила. Кусая прогнала за реку, с кем теперь на охоту пойдём? Потом по хутору оборотень бесился. Выл, рычал, заборы разбивал. Такой бешеный ещё никогда не был! Наконец у кузнеца в доме двери разбил…

— У кузнеца?

— Да. Если бы в подвал не железная дверь вела, то как с Кусаем было бы! А за рекой в деревне свой кузнец есть, зачем им ещё один?

Все многозначительно и умоляюще смотрели на благородное лицо Седого Охотника.

— Убьёте? — спросил протрезвевший Христофор.

— Убью, — Седой Охотник произнёс это почти торжественно. Уже смирился с тем, что в этот раз не покажет свои мастерство и смелость, а тут… Лучше и быть не могло.

— Ни за что! — сказал Христофор.

— Не слушайте его, — зашумели другие хуторяне. — Если оборотня прикончите, то вечная вам благодарность будет. Сокровищ у нас нет, но чем можем, тем отплатим. И вы у нас всегда почётным гостем будете!

— По рукам!

Не обращая внимания на крики Христофора, по приказу Седого Охотника все заперлись в самых крепких домах за самыми надёжными дверями. Сам же он уединился в своей комнате в доме Христофора (которого насильно запер в подвале) и готовился к поединку с оборотнем. Вычистил пистолеты и мушкет, приготовил запас серебряных пуль и проверил саблю и ножи. Не были это обычные клинки, а настоящие магические артефакты для подобных охот. Великолепные клинки из испанской стали покрыты были несколькими слоями серебра, а на обеих плоскостях вытравлены слова экзорцизмов.

— Сударь, я принесла вам поесть, — Улья, неизвестно, как и когда, появилась в комнате. Седой Охотник с улыбкой, но отрицательно покачал головой:

— Спасибо, но я уже поел и больше не хочу.

— А вина?

— И вина не нужно. — Кого угодно прогнал бы немедленно, но ей только улыбался. — А мама не рассердится, что сюда пришли?

— Нет, не рассердится. Закрыла меня в комнате и думает, что там сижу. Куда там! Я сильная, я взрослая! — Так посмотрела на него, что стало ему жарко. Да, не была ни маленькой девочкой, ни застенчивой девушкой. Была совершенно взрослой. Кроме уже знакомой ему одежды увидел у неё бусы на шее, а на ногах красные туфельки. Наверное, те, что подарил путешественник. Выглядела праздничной и красивой… была красавицей! Трудно поверить, что такой цветок появился в этой заболоченной деревеньке.

— А вы многих оборотней убили? — спросила Улья, теребя ленту в косе.

— Да.

— А были и человековолки?

— Даже два. — Седой Охотник гордо усмехнулся.

— А если он вас сожрёт? Жалко, такой симпатичный. Столько девушек заплачет!

— А ты бы плакала?

— Я? — смущенно опустила глаза. — Я бы плакала.

Он ожидал такого ответа, но всё-таки было приятно.

— Не переживай. Ещё не родилась та бестия, которая бы меня перехитрила!

— Ой, но об этой не вы первый так говорите.

— Нет? — искренне удивился он. — Разве её пытались убить?

— Да. Целых четыре человека. И всех оборотень убил.

— Гм-м, почему же мне никто не сказал об этом?

— Боялись, что вы испугаетесь и уедете. А лучше бы вам уехать. Того, кто мне туфли и бусы подарил, оборотень тоже разорвал. А тот хотел меня отсюда забрать, мир показать…

Седой Охотник улыбнулся шире:

— Я тебя заберу, хочешь?

— Отец не позволит. Давай убежим сейчас? Я тебя очень, очень люблю! — Кинулась ему на шею и начала целовать.

— Сейчас убежим? — осторожно перехватил её руки. Очень жаль, но сейчас ему не до этого.

— Да, сейчас, — сказала Улья сердито. — Что нам этот оборотень! До утра никто из домов носа не покажет, а мы убежим. Солнце взойдёт, а мы далеко!

— Не могу, — вздохнул он. — Я обещал. Моё слово нерушимо.

— Но ты и мне обещал. — Взяла обеими руками его голову. — Послушай, что скажу. Оборотень всегда убивал охотников на него в первую же ночь. Тебя тоже искал, но тебе повезло, ты за отцом бегал, ты оборотня переиграл. Зачем снова судьбу искушать?

— Я дал слово убить оборотня. Убью и увезу тебя.

— Тогда мне, может быть, уже не захочется! — фыркнула Улья и выбежала из комнаты.

Седой Охотник вздохнул, попытался успокоиться и отправился на охоту. Вышел на порог дома: на шее медальон с головой волка, за поясом пистолеты и ножи, за спиной мушкет, в руках сабля.

Хутор казался вымершим. Ни в одном окне не горел свет, ни один голос не доносился из домов. Не было слышно и оборотня. Может быть, на сегодня исчерпал свою злобу и кровожадность? Или чует убийственное серебро и бесстрашие охотника?

Долго стоял Седой Охотник за домом Христофора. Сначала неподвижно и прислушиваясь, потом прислушиваясь, но оглядываясь. Потом и прислушиваясь, и оглядываясь, начал прогуливатся между домами. Ненавидел такое ожидание. Всегда любил идти вперёд на опасность, столкнуться с ней лицом к лицу, нанести смертельный удар.

Выдержка не была его самой сильной стороной.

Луна скрылась за тучами. Стало холодно, и начался дождь. Слышал ясный, громкий шум волн. Кроме дождя это были единственные звуки, которые он слышал, не считая стука своего сердца. Молчали совы и лягушки, некому было лаять. Жуткая ночь.

Нарастала, усиливалась, приближалась опасность, неизвестная сила и безмолвная угроза.