ЧУДИЩЕ

– Он не разговаривает словами, мама. Это как будто он шепчет мне в ушко свои истории и чувства, и я отвечаю ему в своих мыслях.

– И что же он тебе сегодня рассказал? Нам бы так интересно было услышать, правда, Джейн? Что мы такого не знаем, – в голосе Мэри насмешка, и мне становится неприятно. – Ну же, Майк, Лили, мы ждем.

– Это Майк убил Молли, – спокойным голосом говорит Лили, – он смотрел и она…

– Прекрати немедленно, что ты такое говоришь! – Мэри резко обрывает Лили.

От неожиданности я вздрагиваю:

– Ты что?!

– Не волнуйся, они все равно не поверят, – Лили наклоняется и шепчет мне в ухо.

– Лили, милая, с чего ты это взяла… да, Молли умерла… Мэри, мне кажется, я не говорила об этом… – голос мамы звучит удивленно.

– Ох, прости, Джейн! Дети такие фантазеры. Не обращай, пожалуйста, внимания, вечно она все выдумывает! Вот под кроватью у нее живет какой-то щенок.

– Мама! Его зовут Тоби! Он не какой-то!

– Ой, извини, у нас Тоби под кроватью живет, а у вас?

Напряжение пропадает, и мама с Мэри опять весело смеются.

– А что за Тоби, ты мне не рассказывала? – спрашиваю я Лили.

– Обычный щенок, он вчера откуда-то взялся, он просто милый щенок и все.

– Лили! Собирайся, нам пора, скоро папа придет, – кричит Мэри с кухни.

Лили и Мэри уходят, и я смотрю на них через стекло, пока они идут через двор к своему дому. Лили как всегда оглядывается и машет мне рукой.

***

Стук в дверь, снова и еще раз. Это бабуля, она стучит и звонит по-особенному, она

считает, что так мы понимаем, что это она пришла, она нас так предупреждает без помощи телефона. Бабуля живет где-то в деревне и приезжает к нам раз в месяц «поучить уму-разуму», как она говорит. Она не знает, что я ее зову «бабуля», она бы конечно такого не позволила.

– Стучу, Стучу! Почему звонок-то не работает, Джейн!

– Да, мама, сломалось что-то, все руки не доходят.

– Мужика потом что в доме нет.

Я выхожу в прихожую. Она как раз осматривает нашу простенькую квартиру с явно неодобрительным видом, и ее взгляд спотыкается на мне:

– Тьфу, чудище!

Когда я был совсем маленьким, я думал что «Тьфучудище» это имя такое, и я каждый раз говорил: «Бабуля, меня же Майк зовут, ты что забыла». Сейчас я понимаю конечно.

Она неодобрительно качает головой:

– Ой, и какой смысл было переезжать в эту дыру?

– Ну мама, это очень милый городок и у меня уже много друзей и …

– А как же Джозеф?!

– Мама, мы расстались…

– Я так и знала, – она охнула, – так и знала, что ты прошляпишь очередного мужика. Ты что хочешь?! Одна остаться хочешь?! Без семьи, без детей остаться?!

– Мама, хватит! Лучше уж одной, чем с кем попало!

– Я что говорю «с кем попало»?! Я не говорю «с кем попало»! Но нужно же думать, делать что-то же, не ждать, что тебе на голову свалится мужик! Искать же где-то! Вот у моей подруги есть сын, прекрасный молодой человек и умный, и воспитанный…

– Мама, прекрати, что за глупости?!

– Ну конечно, мать глупая! Что ты, что отец твой, упокой Господи его душу, все по-своему. Мужика хорошего удержать не можешь, зато вот с чудищем своим носишься, как будто дитя родное.

Я давно узнал это, что я не родной, я слышал как мама и бабуля вместе рассказывали историю о моем появлении:

– Я тогда приехала к маме на Рождество. В деревне настоящая зима, не то что городская грязь.

– А я всегда говорила – в деревне лучше!

– Утром я вышла на крыльцо, всю ночь шел снег, и он сверкал на солнце так, что глазам было больно, и все вокруг было наполнено белым туманом – настоящая сказка.

– Весь двор завалило, два дня потом чистили.

– Крыльцо было под снегом, и я вдруг заметила странный сугробик на нижней ступеньке. Это оказалась небольшая корзинка, с какими деревенские девушки ходят за грибами, ее полностью засыпало, только краешек ручки виднелся из-под снега, и вокруг не было никаких следов, наверное корзинку оставили еще вечером, до того как начался снегопад. Внутри в голубом одеяльце было холодное, неподвижное тельце. Он не подавал никаких признаков жизни, и я подумала, что он умер от холода. Боже мой, это была такая ужасная находка еще и перед самым Сочельником, но вдруг я почувствовала, что его сердечко бьется, очень-очень медленно: тук… и пауза, как будто показалось, но нет опять – тук… Это чудо – он был жив!