Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

— Шутки шутим, да? — обиженно протянула, с укоризной разглядывая довольное начальство «номер раз».

— Ань, я вчера через пять минут после того, как ты заснула, нашел мастера, который обещал все сделать в лучшем виде, — не выдержав, расхохотался Липницкий. — Ты же завтра на сутки? Утром загонишь, на следующее заберешь…

Не дожидаясь конца фразы, я с визгом повисла на Эльфенке!

Все охватившие меня эмоции можно было описать одним кратким, громким словом: «Аа-а-а-а-а-а!!!».

— Ты ж мой прелесть, — тискала я довольно гогочущего приятеля. — Ты ж моя лапочка, ты ж моя умница! Ты ж моя кисонька, ты ж моя заинька…

— Надо Харлею альтернативу предложить, — задумчиво протянул Алёхин в ответ на последний хвалебный эпитет.

Мы с Липницким обниматься тут же перестали. А Лександрыч… тот поржал, явно находясь сегодня в ударе. Не, он по утрам, конечно, грубоват местами… Не удивительно, что его могу временами переносить только я! И все-таки.

Вот же пакость соседская! Финтиплюшка байкерская! Ну, ничего, я, как говорится, еще испорчу вам праздник…

Радостно пританцовывая, я вернулась на свое место. Настроение после такой новости скакнуло… ну прямо до небес! Вот честно, даже похмелье отступило! И вся такая радостная я, нетерпеливо подпрыгивая на стуле, предвкушающее потирала лапки, глядя на выставляемую перед нами еду и довольно мурлыкая вслух:

— Сейчас меня покормят, сейчас я буду кушать!

— Кстати, всегда было интересно, на каком успокоительном сидит медведь из этого мультика? — соорудив бутерброд, клубное начальство уселось на разделочный стол между чайником и микроволновкой, за неимением свободных сидячих мест. И задумчиво так протянул, многозначительно посматривая в мою сторону. — А то на некоторых рыжих Машенек иногда никаких нервов не хватает.

У меня от возмущения даже бутерброд из пальцев выпал!

Игорь прыснул, но мужественно кусок свой проглотил. Вот же ж братья-акробатья… Смешно вам, да?

— Ну что ж еще делать бедной Машеньке, коль Мишенька всегда в кроватке? — невозмутимо отозвалось мое ехидство, заново сооружая распавшийся бутерброд. — Только прыгать рядышком и радостно просить: «Поиграй со мною…».

— Не надо!!! — моментально взвыл сосед, люто ненавидящий, когда я нудила эти строчки у него над ухом. И недовольно буркнул. — Садистка.

Ха! Вот так-то. А то все маленьких обидеть норовят!

Согласно покивав, я поудобнее перехватила нехитрый завтрак, открыла рот… Вместе с этим открылась дверь в ванную, и мой бутерброд опять шмякнулся на стол.

Вау, какая прелесть… А можно вот этого и мне? Ну, хоть совсем немножечко? Ну, хоть чуть-чуть и на маленько?

Босые ноги, полотенце, знакомый пресс, шикарные плечи, шея с витой серебряной цепочкой, родимая, почти любимая мордяшка…

Вытирая мокрые серебристо-пепельные волосы маленьким полотенцем, на кухню заходил Богдан.

— Количество аборигенов увеличивается прямо пропорционально уменьшению на них количества одежды, — брякнула порядком ошарашенная я.

— Уже проснулась? — с убойной невозмутимостью поинтересовался этот… этот… индивид!

Я разве что сквозь зубы не шипела. У меня тут, понимаешь, гормоны буйствуют на фоне благодарности и нежных «чуйств», а он спокоен, как Титаник перед айсбергом!

Правда тот, помнится, нифига не хорошо закончил…

— С вами поспишь тут, — проворчала, снова собирая несчастный бутерброд трясущимися лапками. И дрожали они уже ни разу не с похмелья! — Не, ребят, я все понимаю. Вам тут уютно и не жарко, пачкаться лишний раз в процессе готовки не будете опять же… Но коль меня за это выгонят из родимой хаты, жить я пойду к кому-нибудь из вас!

— А разве кто-то против? — переглянувшись, выдали все трое. А я снова лишилась бутерброда!

Да что ж такое… дадут мне эти садюги сегодня покушать или нет?!

Поесть мне дали. И даже помыться, одеться, собраться. Их великодушие порой не знает границ, да. Как набросится, как душит, душит… а зачем — в упор само не знает!

А через полчаса мы шумным тройничком, потеряв по дороге Алехина на его монстре, ввалились в универ. Машину я свою оставила на парковке между тачками Игоря и Богдана. Знаковый вишневый кроссовер, слава всем богам, сегодня отсутствовал.

Разглядев стоящую в курилке Лёлю, явно поджидающую нас, Липницкий усвистел вперед. Воспользовавшись моментом, сияющая я уцепила под локоток Богдана.

— Ну, я это, — пояснила, глядя на его насмешливый, но удивленный взгляд. — Спасибо тебе.

— Да не за что, — зажав мою голову подмышкой, парень снисходительно пошлепал меня ладошкой по голове. Вот… вот… Вот почему он такой, а?

А как же моя неловкость от извинений? Напряженный момент? Комканное, неправильное признание, неудачные попытки подобрать слова?

Не, ну я так не играю!

— Не порти прическу, изверг, — фыркнула я, выбираясь из осторожной хватки. И, щурясь от солнца, искрившегося на быстро тающем снегу, открыто улыбнулась. — Ты местами точно фея-крестная. Всегда оказываешься рядом, когда нужен.

— Я слышал, тебе скоро на бал, — усмехнулся парень, доставая из кармана знакомые вкусно пахнущие сигареты. — Туфельки еще нужны, раз уж карету скоро Игорь в порядок приведет?