Чудные зерна: сибирские сказы

Потом ещё не один ямщик так же вот ушёл от разбойников: и звон слышали, а коней и попутчика не видали. И люди вскоре заметили, что нет Любавы в селе. Стариков её, Василису с Василием, спрашивали, те отмалчивались. Ну и пошло: младшая Торокова по дорогам гуляет, ямщиков спасает. До Савостиных тот слух долетел, крепко задумались — с каких-то пор сами, вишь, замечать стали — мешает им кто-то. В засаде этак сидят, слышат — колокольчик звенит, и то ли правде, то ли мерещится — на богатой тройке купчиха в соболях и сама правит. За ней почтарь либо мужик на лошадёнке тащится. Сосну подпиленную опрокинут, выскочат, а тройка с купчихой исчезнет, только хохот девичий по тайге. Путник, что следом скакал, повернёт коня, да и был таков.

Савостины сначала друга на друга перечили, дескать, тот не в срок сосну на дорогу свалил, а тот выскочил раньше. А как-то летом прослышали — на ярмарку, на трёх подводах, купцы шелка да парчу везут и охрана мала; затаились в засаде, ждут. Подводы скоро уже показались, близко подъехали. Братья ружья на изготовку: кто в ямщика, кто в купца прицелился — сейчас пальнут. Тут мотылёк голубенький то у одного, то у другого перед глазами крылышками затрепыхал, на мушку садится, с прицела сбивает. Братья, один да другой, стрельнули, ни в кого не попали, а себя обнаружили. Ямщики за ружья и давай по кустам палить. Одному Савостину руку задело, другому плечо, Федосию кость в ноге перебило. Наутёк припустили разбойники. В тайге, в глухомани, заимка у них была. Добрались, стали гадать: пошто такое-то невезенье? И сговорились: двум младшим, Пантюхе с Митрохой, странниками прикинуться, по сёлам пройтись, послушать — в народе что говорят. Ну, и отправились. Как из тайги на тракт выбрались, услышали — колокольчик звенит и топот, будто тройка скачет. Оглянулись — нет никого. Отбежали, в сторону, топот за ними. Догнал, и давай кто-то невидимый Пантюху с Митрохой кнутом хлестать с приговорами, а голос-то девичий:

— Доколь по дорогам лиходействовать будете?!

Пантюха с Митрохой по земле от боли катаются и бежать-то не знают куда, только слышат, как над ними кнут щёлкает. Хорошо, подводы вдали показались, звон да топот пропали, и хлестать невидимый перестал. Ямщики подъехали, усмехаются:

— Кто ж вас так исхлестал?

Однако отмахнулись Савостины, дескать, меж собой подрались, и до села подвезти попросили. А потом давай, будто ненароком, выспрашивать: про голос девичий, про топот коней невидимых. Мужики и рассказали:

— Слух верный! Ведьма по дорогам катается, спуску разбойникам не даёт. Сколь уж ямщиков от смерти спасла!

Братья уши навострили, а как в село въехали, мужики на домишко им показали: тут, мол, живут родители ямщиковой заступницы. Савостины переглянулись, с подвод соскочили. Раз, другой мимо дома прошлись, обговаривают: како бы Любавину гнезду учинить разорение, да как через плетень глянули — душа в пятки ушла. Во дворе здоровенный парень дрова колет. Упаси господи на такого нарваться, Митяй это был. Как Любава из села пропала, он старикам её помогал. В этот вечер допоздна проработал, старики вечерять оставили и заночевать упросили.

Пантюха с Митрохой видят — в дом не сунешься, а во дворе кобель штаны спустит, так хоть окна побить — сумерки эвон сгущаются, поди, не поймают. У дороги заметили: вроде собака дохлая, взяли, раскачали, в окно бросили:

— Это вам от Савостиных!

И наутёк.

Звонко стёкла разбитые зазвенели, да Пантюхе с Митрохой почудился хохот девичий, что ране слышали на дорогах, и от страху шибче из села припустили.

А в избе сразу свечу засветили, Василиса старая запричитывала, Василий ружьишко схватил:

— Вот щас пужну пакостников!

Да Митяй удержал, на пол кивнул:

— Гляньте чо!

Смотрят, у окна мешок небольшой да разорванный, через дыру пачки денег высыпались. Стали гадать: чья ж это затея — деньгами бросаться. Тут Василиса и ахнула:

— Никак, приказчики кухтерински потеряли, что пьяные давеча мимо нас проезжали. Сказывали люди, ямщиков они здорово общитали. Сговорились за привоз по одной цене, уплатили совсем ничего. Тоже ведь живоглоты, не хуже разбойников. Ну, а кто-то насолить нам хотел, да не разглядел, видать. Кабы знал, такое-то вряд ли кинул.

На другое утро Василиса с Василием деньги ямщикам отдали, те долю тут же им выделили. Митяй и решил нанять плотников, старикам Любавиным новую избу построить, старая того и гляди развалится.

А Савостины, Пантюха с Митрохой, добрались до заимки, старшему брату доложили, как на тракте хлестал их невидимый, что ямщики про ведьму рассказывали, как окна побили её родителям и что опять над головой хохот девичий слышали. Федосий задумался, потом рот скривил:

— Эк напугали — окна побили! Петуха красного подпустить надо!