Чудо

Идея Марго понравилась, пришельцев она, правда, отвергла, во всяком случае, космических, собственно, сценарий визуализации возник сам собой, где-то между волком и собакой, когда, полупроснувшись, она ворочалась в постели, осторожно, стараясь не разбудить Михкеля, но и неуемно, дело обычное, коли уж сон прервался, то и лежать становится неудобно, и ноги-руки мешают, никак не приткнешь их так, чтобы не затекали, и подушку, то есть подушки, – их под головой у Марго было две, хоть и небольшие, толком не приладить, то высоко, то низко… Можно вообразить, какой шум подняли бы братья-политкорректяне, обнародуй она методы своей борьбы с прорвавшимся в ее незащищенную плоть врагом, а вернее, расскажи она о персонификации этого врага, ибо то был не кто иной, как мусульмане, против которых она еженощно затевала нешуточный крестовый поход. Армии рыцарей в белых одеяниях, перечеркнутых красным крестом… облик их Марго позаимствовала из «Ломбардцев», единственной видеозаписи четвертьвековой давности… кажется, перетрусившие европейцы даже «Ломбардцев» петь боятся, а вдруг мусульмане обидятся, начнут очередные флаги жечь и угрожать терактами… армии рыцарей или лимфоцитов, так называемых Т-киллеров, которых крестоносцы олицетворяли, стекались из всех уголков тела, окружали захваченное сарацинами пространство и шли на приступ – взбирались на возведенные агрессором стены, врывались внутрь, предавали все и всех огню и мечу. Полную победу одержать было трудно, черные, закутанные с ног до головы в балахоны, размножались быстро, но Марго отчетливо представляла себе и отдаленную цель: отвоевав захваченную территорию, распахать ее и посыпать борозды солью, как то сделали римляне с Карфагеном… Иногда она вспоминала, что под балахонами обычно скрываются женщины, скрываются или заточены в балахоны, как в тюрьму, в одиночные камеры, которые носят на себе, на минуту ей становилось жалко угнетенную половину исламского мира, но немедленно же приходили на ум… нет, маячили перед глазами зрительные образы, прочно запечатлевшиеся в мозгу, орущие и пляшущие от радости бабы в черном тогда, 11 сентября… а что уж сказать о террористках, ценой собственной жизни разносивших в клочья самолеты и вагоны метро… если раб сам борется за свое рабство, что толку его жалеть?.. Правда, от восстаний рабов тоже пользы было мало, рабство исчезло лишь тогда, когда стало экономически неэффективным. А вот мусульманское рабство – с подачи европейцев! – неожиданно повернулось экономически выгодной стороной, Марго вспомнила недавний шум во Франции вокруг некого араба, обзаведшегося несколькими женами, француженкой в том числе, которые рожали детей, получали на них пособия и передавали деньги племенному производителю. Почти то же, что держать ферму, но если для того, чтобы заработать на телятах или ягнятах, их надо сначала вырастить, то за человеческих детенышей платить начинают сразу… На самом деле главное лекарство от этой беды – противозачаточные средства. Противозачаточные средства – главное изобретение человечества в двадцатом веке, само оно этого еще не поняло, упивается информатикой-электроникой, но если что-то и убережет нас от голода и холода, а нашу планету от окончательного превращения в мусорную свалку, так это противозачаточные средства. Ведь и настоящие Крестовые походы были следствием ситуации, когда надо куда-то сплавить излишек населения. До недавних пор положение в какой-то мере спасала детская смертность, но с тех пор, как медицина неудержимо пошла в рост… Конечно, у всего есть обратная сторона, и вообще человек не способен вовремя остановиться, нигде и ни в чем; пожалуйста, по всей Европе повышают пенсионный возраст, люди рвут глотки и волосы на голове, ведь цель жизни большинства европейцев – как можно меньше работать и как можно больше получать, никто не дает себе труда осознать, что дело в процессе, который высоконаучно называют планированием семьи. Если у тебя нет потомства, кто тебя должен на старости лет кормить-поить? Или, как говорят в Армении, кто тебе подаст стакан воды? Возможно, конечно, что где-нибудь через полвека все это приобретет-таки характер разумный, будут рожать по двое-трое детей, и все наладится? Но нет, трудно ожидать, чтобы человечество вело себя разумно… Хотя в данном случае она и себя причислить к разумным не могла, у нее не было детей. Почему? Конечно, когда они с Михкелем поженились, ей было уже не восемнадцать лет и даже не двадцать восемь, но что с того, движимые материнским инстинктом женщины и в пятьдесят рожают, одна из ее сотрудниц вышла замуж в сорок, а в сорок пять квохтала уже над тройкой малышей, ходила с сияющим лицом и твердила, какое это блаженство, дети, очаровашки, ангелочки, конфетки… Возможно, у нее, у Марго, материнский инстинкт был недоразвит. Нет, разумеется, появись у нее ребенок, она наверняка относилась бы к нему как должно, но вот обзавестить таковым не рвалась. Так уж вышло, что она сложила все яйца в одну корзину. Если б еще Михкель стремился заиметь очередного наследника… но, во-первых, оставлять в наследство ему было особенно нечего, на счету у него даже жалкого миллиона крон, грозящего в следующем январе и вовсе обернуться несколькими десятками тысяч евро, не лежало, к тому же наследники у него уже наличествовали, от предыдущих браков; к счастью, бывшие жены давно нашли новых мужей, от которых детишки могли ждать наследства, такая теперь жизнь, многодетные семьи сменились многодедными… Да и какой смысл производить на свет ребенка, если воспитать его не в состоянии; что может самая усердная мать в мире, увешанном рекламными плакатами, на которых обиженные малолетки швыряют в родителей мобильниками, требуя новые, посовременней; где на магазинах красуются лозунги «наслаждайся детством»; где стайки первоклассников бегают по супермаркетам, а шлепни по попке собственное дитя, тебя повлекут в суд с его же подачи… И если даже не повлекут и удастся малыша – пока он при тебе – более-менее цивилизовать, то в школьные годы слой с таким трудом… если вспомнить про телевидение и вездесущий Интернет, в который влезают, еще не выбравшись из колыбели… слой с таким трудом нанесенного лака начнет неумолимо сползать, и в итоге на свет выглянет Подросток, существо совсем уже невыносимое, сочащееся матом из всех, кажется, пор… напротив, через улицу, стояла русская школа, после уроков ученики почему-то скапливались у их подъезда, и проходя мимо них, Марго обычно затыкала уши, ощущение, что иных слов мальчики, да и девочки, просто не знают… Правда, эстонские дети, возможно… возможно, и однако маловероятно, словом, черт с ним, со стаканом, лучше умереть от жажды, нежели стать дето- или самоубийцей…