Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...

– Как ты собираешься отомстить адвокату? – спрашивал Саня. Он лежал в почти разобранной кабине грузовика, высунув ноги наружу. В изголовье он положил сиденье из микроавтобуса, который в соседнем помещении гаража ожидал своей очереди на ремонт. – Мститель! Написаешь ночью на коврик под дверью адвокатской квартиры!

– Оболью его машину серной кислотой! Или придумаю что–нибудь еще лучше… Во всяком случае, сделаю его пешеходом! Это для начала… Капот открыть – ерунда, потом можно ослабить винтик–другой, глядишь, и свернет себе шею!

– А ты все же сволочь, и гораздо большая, чем я думал! Ты начинаешь мне нравиться! Будешь держаться со мной – разбогатеешь!

Была весна, но в исправительно–трудовой колонии о ней свидетельствовал лишь тонкий слой грязи во дворе да яркое солнце, хотя все утверждали, что в воздухе запахло весной, и старались находиться как можно больше вне помещений.

Начальник транспортного отдела колонии был расстроен: приближался очередной техосмотр машин. За это обстоятельство Саня должен был поблагодарить судьбу, ведь именно поэтому он, рецидивист, временно находился в колонии облегченного режима. Еще в прошлую отсидку он доказал, что как автомеханик и мастер–практик гениален, к тому же имеет диплом техникума, закончил два курса института.

Только в одном ошибался начальник транспортного отдела – в том, что Саня работает. Он не только ничего не делал сам, но и Винарта заставлял тянуть резину. Саня не был заинтересован в том, чтобы закончить ремонт и снова перейти на черствые хлеба строгого режима. Придя утром в гараж и перемазавшись автолом, они спали до тех пор, пока не появлялся кто–нибудь из шоферов. Чтобы исключить внезапность визита, приставляли к дверям большую железяку, которая падала со страшным грохотом, как только открывалась дверь. И пока к ним шли через первое помещение, оба механика уже трудились в поте лица, а что и как сделано, Саня умел наврать фантастически правдиво. Если же он что–нибудь в конце концов и делал, то шоферы не могли нахвалиться качеством работы. А для стимулирования потихоньку приносили кое–какие дешевые медикаменты и чай для чефира – его Саня требовал довольно категорически. Медикаменты имели ничтожную примесь наркотических веществ, но Саня глотал таблетки горстями и поэтому желанного обалдения все же добивался. В таких случаях Винарту удавалось кое–что выведать и о Сане, потому что в обычном состоянии тот никогда ничего о себе не рассказывал. Винарта интриговало туманное прошлое Сани – прилежного читателя, слушателя и комментатора внешнеполитических новостей. О внутренней политике он тоже говорил со знанием дела, государственных деятелей, словно добрых знакомых, называл только по имени–отчеству.

– Мой папенька приказал долго жить еще на войне, до того, как я родился, но родственнички сумели из этого выкачать кое–какую выгоду. Вообще моя маменька была мощный танк, и неизвестно еще, каких высот она достигла бы, если бы, кроме умения орать и расписаться, умела делать еще что–нибудь. Меня она устроила на мировецкое – ну просто царское! – место, но тамошние порядки на меня нагоняли скуку, и я отмочил кое–что. До самой смерти она командовала организацией, которая прилежно занималась ничем. Я не шучу, у нас много таких организаций и обществ, которые занимаются ничегонеделанием. Если в деревне перестанут пахать землю, то в супе у тебя не будет картошки, если перестанут работать врачи, то придется увеличить штат могильщиков, а если прекратит существование такое ничегошное общество, то хорошо, если лет через десять кто–нибудь вспомнит: «Товарищи, а раньше, кажется, пачки отчетов были толще!»

Заключенные легкого режима вызывали у Сани усмешку. Эту колонию он называл курсами повышения квалификации для начинающих. Здесь, по его словам, успешнее, чем где–либо, обучают друг друга способам добывания денег на свободе.

– Ты только примечай – кто горазд учить других, у того задница голая! А все эти жучки надеются – наберутся ума, станут честными ровно настолько, чтобы по закону к ним не могли придраться. И каждый будет иметь по увесистому мешку с сокровищами! Ты только посмотри на этих дебильчиков! На этих милых маленьких дурачков! Мне известно лишь два пути к деньгам: или занять высокий пост, чтобы краденое тебе подносили, или красть самому! Но лучше уж красть самому, ведь, падая с высокого поста, можно расшибиться в лепешку!

Саня был таким циником и эгоистом, что дальше некуда, и, не скрывая этого, скорее наоборот, выставлял эгоизм напоказ, как в витрине, однако его сообразительность и остроумие нельзя было не признать.

– На адвоката вину не сваливай, профессор продал тебя на растерзание, простофиля ты этакий! – Саня потянулся в кабине. Приближалось время обеда, однако из начальства никто еще в гараж не заглядывал. – Ну и скучища, хоть начинай работу!

– Профессор даже в суд не пришел, хотя всегда был со мной очень любезен.