Чудо для тебя

…Ему казалось, с недавних пор он острее начал воспринимать запахи, прикосновения, звуки, больше обращать на них внимание. Он помнил тысячи мелочей: какова на ощупь давно прочитанная книга, как пахнет пыль на чердаке, мог долго наблюдать за пылинками, танцующими в солнечном луче. Ему не хватило сил, чтобы стать философом, и он стал циником, но объемное, ошеломляющее восприятие мира никуда не делось, а становилось все острее и острее. Это завораживало, затягивало в себя, как водоворот. Иногда Алексею лишь усилием воли удавалось скинуть с себя наваждение, вернуться к каким-то мелочам, к бытовым решениям, которых от него ждали, вспоминать, что он еще кому-то что-то должен — сыну, матери, Вене, фирме; должен им тепло, внимание, какие-то слова. У него в сердце было много любви и тепла, и те, кто окружал его, знали это; но тот новый, изумительный мир, который все чаще прикасался к Алексею кристально-холодными пальцами, забирал все больше и больше внимания. И он шел на зов, очарованный, как шли дети за гаммельнским крысоловом.

Особенно хорошо этот зов был слышен в ночной тишине, когда Илья спал, а мать делала вид, что спит. Тогда Алексей оставался наедине с самим собой — и вдруг понимал, что новый мир распахивается перед ним, протягивает руки. Это было прекрасно, но настолько пугающе, что Алекс отступал. «Не время, нет, еще не время», — твердил он манящему призраку, закрывая ладонями уши, чтобы не слышать, и зажмуриваясь, чтобы не видеть. «Я приду к тебе, я обязательно приду к тебе, ты же знаешь, я никуда не денусь, — оставь мне еще несколько дней, еще неделю, хоть сколько-нибудь». Призрак обиженно умолкал, и, чтобы спрятаться от него, Алексей шел в Интернет.

Великая Сеть жила по своим собственным законам — законам вселенского карнавала. Здесь легко менялись и сбрасывались маски, здесь слова были легче гагачьего пуха, но иногда, падая, могли раздавить. Здесь можно было вообразить себя кем угодно и сыграть какую угодно роль. Раньше, когда его жизнь катилась по такой же наезженной колее, как и у многих других, Алексей уделял не слишком много времени общению в Интернете, да и свободного времени было мало. Но теперь, проводя ночи наедине с ноутбуком, — Вениамин далеко не всегда мог составить компанию, — Алексей начал понимать, что обрел некую третью разновидность свободы, о которой раньше не подозревал. Там, в Сети, протекала еще одна его жизнь, о которой он не говорил ни с мамой, ни с Веней, а уж тем более с Ильей — и не собирался говорить в дальнейшем.

Конечно, Вениамин читал его Живой Журнал и сам вел свой, конечно, они пересекались в ICQ, чтобы обсудить какие-то текущие проблемы, но Веня не знал о том, сколько знакомых появилось у Алексея за последнее время, когда его пребывание в Интернете сделалось почти неограниченным. Ночами он вел долгие беседы с людьми из других стран и городов, ходил на форумы, участвовал в дискуссиях, читал книги и работал. Сейчас вдруг жизнь во всех ее проявлениях стала ему чрезвычайно интересна, ведь он знал о том, новом мире, делающем ее обворожительно прекрасной, а они все не знали.

— Ну-с, поглядим, что у нас нового. — С этими словами Алексей устроился на диване и открыл почтовую программу.

Просмотрел несколько рассылок, сбрасывающих ему новости по интересующим вопросам, и со вздохом закрыл почту. Большинства московских виртуальных знакомых сейчас нет в Сети: почти три, все спят. Час Быка, самый глухой ночной час. Казалось бы, нужно лечь, обнять мягкую подушку и ловить хорошие, теплые сны. Но глаза решительно не желали закрываться, организм протестовал: ему вовсе не хотелось в объятия Морфея. Ну и ладно, не больно нужно. Напевая веселый мотивчик, Алексей набрал адрес чата «Старая Москва». Конечно, это безнадежное занятие: в такое-то время! Но кому-то тоже не спалось: в чате находились трое, судя по стилю оживленного общения, подростков, за которыми не уследили уставшие на работе родители. Поставят чаду в комнату компьютер, а потом удивляются, отчего отпрыск утром отчаянно зевает и норовит проспать выход в школу. Сам не зная зачем, Алексей зашел в чат, поздоровался с присутствующими и остался висеть мрачным призраком. Общаться с личностями, выдающими на-гора перлы вроде «довайти встретимси» и «я четал книжку про валшебный Омулет», настроения не было.