Чудо дрессуры

Меньше минуты мне понадобилось, чтобы добежать до машины. Семен Александрович и Сан Саныч вскочили на ноги.

— Что случилось?

Я, задыхаясь от счастья и быстрого бега, беспорядочно мотал головой, как конь после скачек, щупал руками собственную шею, плевал в пыль тягучей слюной.

— Быстрей, где ружье? Сашка по перепелу стал.

— Как «по перепелу стал»?

— Как надо стал, челнок, потяжка, подводка, стойка. Все, как в журналах пишут. Побежали скорей, это у него первая стойка, еще сорвет.

— А Кардан где? — уже на бегу спросил Сан Саныч.

— Там же, помогает.

За пять минут, пока меня не было, около пучка травы ничего не изменилось. Сашка железно держал стойку. В лучах заходящего солнца его окрас стал светло-кофейным (шорты немного портили общее впечатление), мощная, широкая грудь вздымалась при вдохе, в меру длинная шея держала благородную, лобастую голову, переход ото лба к носу достаточно крутой, сухой, жилистый, высокопередый корпус, сильные конечности, два последних ребра ярко выражены, стиль работы — выше всяких похвал. Выставочный пойнтер — ни дать, ни взять. Обе «легавых» скосили глаза на подоспевших охотников.

— Ну, давай, дрессировщик, — сказал Семен Александрович, упирая приклад ружья в плечо, — подавай команду.

Я указал рукой направление, где пряталась птица.

— Вперед.

Оба моих питомца одновременно сделали энергичный бросок. Большой жирный перепел, коротко присвистнув, с трудом оторвался от земли. Последний его полет был не больше пятнадцати метров. Чисто битый сразу из трех ружей он повалился на кустик ковыля.

— Апорт, принеси.

Сашка встал, отряхиваясь от мелких камешков, прилипших к коленям, сунул мне кукиш под самый нос.

— Во, видал? Хватит, сам носи.

Все вместе, четыре человека и собака, мы бродили по ковылю, разыскивая трофей. Я рассказывал, как здорово Кардан работает в паре с «ведущим», как легко и приятно их двоих дрессировать, каких успехов можно достигнуть в этом деле.

Когда Сан Саныч, как всегда, нашел перепела, я тут же предложил свои услуги для развития его природной склонности к поиску битой дичи. Он нецензурно отказался.

Солнце наполовину исчезло за дальним холмом. На брошенном прокосе набившие зобы перепела пели свои песни, как на пьяной оргии — ни на что не обращая внимания. Причина такой беспечности стала понятна сразу после первых подъемов птиц. Стрелять их было нелегко. Лишь оторвавшись от земли, перепела делали небольшую «горку» и исчезали в просе. На все уходило 2–3 секунды. Попробуйте за это время сделать прицельный выстрел. Кардан, ошалевший, сбитый с толку многочисленными запахами близкой дичи и свежих набродов, бестолково бегал то впереди, то сзади нашей шеренги. Мы стреляли в серые сумерки наугад, радостно и безрезультатно. Уже в полной темноте старая верная «копейка» повезла нас домой, прыгая по ухабам полевой дороги.

— Да, мужики, — сказал я задумчиво, — что ни говори, сегодня великий день. Вы были свидетелями настоящего чуда дрессировки. Натасканная собака — ерунда, вот человек, делающий стойки по птице, это сила. Эх, Сашка, если бы Кардан не потерял «строгач», чему бы я тебя только не научил!

— Еще что-нибудь ляпнешь, и я тебя научу по следам искать дорогу домой.

Это были последние слова, которые мне сказал мой друг в том памятном сентябре. Конечно, потом, через две недели, мы помирились. Для удовлетворения его самолюбия мне пришлось пару раз челночить на четвереньках вместе с Карданом и один раз апортировать битую куропатку. Потом мы еще много раз смеялись над всем этим. Сезон продолжался, продолжались наши охотничьи приключения, в которых история с дрессировкой (не знаю уж, кого) стала только эпизодом.

Художник Александр Дегтев