Чудо-юдо, Агнешка и апельсин

- Остряк-самоучка! - скорчил гримасу Збышек, берясь, однако, за лопату.

- Шутник-массовик! - не задумываясь, отпарировал Михал.

- Данка, правда ведь Збышек у нас шутник?

Все вокруг смеялись над этой словесной дуэлью, и в конце концов даже математик и новая учительница литературы подошли к расшумевшейся группе.

- Что это вы так развеселились? - спросил математик.

- Да вот тут кое-кто соревнуется.

- В силе!

- В ловкости!

- В острословии! - понеслось со всех сторон.

Учителя, успокоившись, ушли.

- А то и правда, давай силой померимся? - не отставал Збышек.

- С тобой? Нет, - ответил Михал, окидывая Збышека пренебрежительным взглядом с головы до ног.

- А со мной? - Вечорек вырос будто из-под земли. Он всегда вовремя появлялся там, где речь заходила о физической силе.

- Давай. А как?

- На тачках. Нагрузим одинаково тачки, и… - на этом воображение Вечорека иссякло, - кто кого перегонит. Идет?

- Погоди, у меня есть идея, - предложил Куба Новик. - Тачки нагрузить до самого верха, и кто дальше довезет. Согласны?

- Идет! Ладно! Тащите тачки! Живей!

Витек подошел к Михалу:

- Не дури, Михал! Ты же после болезни.

- Обо мне не беспокойся!

- Михал, брось, они хотят над тобой посмеяться. Не связывайся! - настаивал Витек.

- Надо мной? От кошки рожки! Сейчас увидишь, кто будет смеяться последним.

- Эта тачка тяжелее, - подстрекал Збышек. - Юрек, ты возьми ту, которая потяжелее, а то Михал после болезни.

- Потяжелее возьму я! - Михал схватился за рукоятки, он уже начинал злиться.

Соперники по команде Збышека покатили тачки вперед. Вечорек, не таясь, крякнул:

- Ого! Ну и нагрузили!

Михал катил тачку, тщательно выбирая дорогу среди рытвин и кочек. Он весь покраснел от усилия, на лбу у него выступили капли пота.

Сбоку подбежала Агнешка.

- Михал, брось тачку! Тебе нельзя! - крикнула она, видя, с каким напряжением он ее катит.

- Отойди! - прохрипел Михал. Еще пять метров, еще три…

- Сдаюсь! Точка! - едва дышит Вечорек, отпуская тачку и тяжело садясь на землю.

- Михал! Хватит! Бросай! - упрашивает Витек. «Еще немного, - думает Михал, стискивая зубы, - еще шаг».

Позади уже большая половина пути. Только бы дотянуть! Доказать этому Збыху…

Вдруг его словно бы окутывает черное покрывало, и он проваливается в темноту…

Когда он открывает глаза, то снова лежит в постели. В комнате пусто. Судя по солнцу, которое заливает все окно, день в самом разгаре. Михал с трудом припоминает события сегодняшнего утра. Сильно болит голова.

Дверь слегка приоткрывается, и в проеме показывается лицо Агнешки. Михал быстро закрывает глаза. Когда минуту спустя он потихоньку приподнимает веки, дверь снова прикрыта.

«Посмеяться надо мной хотели! - припоминает он, но не испытывает при этом никакой злости. - Вот я им и показал. Вечорек сдох…»

- Хотели надо мной посмеяться… да? - говорит он, когда Агнешка заглядывает к нему снова. - Вот я им и доказал…

- Мне кажется, что…

- Что тебе кажется? - В голосе Михала звучат нотки вызова.

- Мне кажется, что тебе надо проглотить этот порошок. Пани Анеля велела.

Михал безропотно глотает порошок и запивает его чаем.

- Что это у нас так тихо? - спрашивает он.

- В квартире никого нет. Сегодня магазины открыты, и все пошли за покупками.

- И старики тоже?

- Тоже. Одна я осталась квартиру сторожить.

Михала так и подмывает сказать: «Потому что у тебя денег нет», но что-то его удерживает.

- Ты хочешь спать? - спрашивает Агнешка.

- Нет, я уже выспался. А ты что делала?

- Занавески вешала. Новые. Я думаю, тетя не будет сердиться, как ты считаешь?

- Кто ее знает… больно она у тебя чудная… все ей не по нраву! Я бы не выдержал!…

- Нет, тетя хорошая. Только, знаешь, она очень долго была совсем одна…

- Одна! Тоже скажешь! Как это в такой квартире она могла быть одна?

- Я имею в виду другое: долгие годы с ней не было никого из близких. Всех отняла война. Ты же не знаешь, сколько ей пришлось пережить.

- Война давно кончилась, что теперь вспоминать?

- А тетя вспоминает, и с этим ничего не поделаешь.

- Зато теперь ты с ней.

- Тетя постепенно привыкает. Я вижу. Но иногда человеку надо побыть и одному.

- Ну да!… С людьми веселей. Хоть работать, хоть гулять…

- Не всегда. Бывает, человеку хочется остаться наедине со своими мыслями. Чтобы никого не видеть…

Агнешка говорит будто сама с собой. Она смотрит в окно, за которым старая одинокая акация грустно машет нагими ветвями.

В первую минуту Михал хотел было рассмеяться: «Говорит, будто со сцены в театре или по книжке читает», но вдруг само собой всплыло воспоминание: когда мама выходила второй раз замуж и была свадьба, он убежал и спрятался именно затем, чтобы никого не видеть и никого не слышать. В доме было полно гостей, все ели, пили, играла скрипка и гармошка, а он залез в собачью конуру. Там его никто не искал. Старый Барбос приютился рядом; охранял и согревал его теплым боком - вечер был холодный.

Потом, после нескольких ссор с отчимом, когда взаимная неприязнь достигла предела, Михал стал прятаться на чердаке. Было там у него одно заветное местечко, где сам черт не сыскал бы его среди старой рухляди.

Может быть, Агнешка и права…