Чудо-моргушник в Некитае

- Да, да! - пробормотал совершенно ошарашенный новостями правитель. Знаете что, аббат, у меня голова идет кругом. Может быть, продолжим нашу беседу за обедом?

- Конечно, - согласился Крюшон. - Как можно пропустить обед. Но сначала один вопрос, господин наместник. Я все-таки не понимаю, с чего это вдруг некитайцы в вашей провинции стали такими правонарушителями. Откуда эти преступления?

- О, нет, нет, - возразил наместник. - Все не совсем так, дорогой аббат. Не в том дело, что выросла преступность - мы просто наладили систему её учета и контроля. Возможно, в других частях Некитая совершается ещё большее число правонарушений, но там их не умеют выявлять, а мы выявляем.

- А! - воскликнул аббат. - Теперь понимаю. И как же вы выслеживаете преступников?

- Очень просто. Каждому из них предоставлена возможность в любое время явиться с повинной.

- И что же - все являются? - удивился аббат.

- Большая часть, я полагаю, - да.

Аббат Крюшон недоверчиво хмыкнул.

- Ну, а что же потом?

- Потом виновник сообщает степень тяжести своей вины и, сообразно этому, подвергается исправительной каре.

- Подвергается каре! - вскричал Крюшон. - После того, как сам осознал свою вину! Это неслыханно - в христианских странах принято прощать при явке с повинной.

- Именно поэтому, - возразил Бисмарк, - там и не удается взять под контроль криминальную ситуацию.

- Ну, хорошо, - сказал аббат, - а в чем же состоит наказание, которому подвергается осужденный?

- Фелляция, разумеется, - отвечал Бисмарк. - Каждый правонарушитель наказуется беспощадной фелляцией.

- Фелляцией!.. - аббат невольно раскрыл рот - "Так вот что, мелькнуло у него в голове, - имел в виду имперский палач, когда говорил, что меня не поставят на фелляцию!" - Позвольте, герр Бисмарк, - как это фелляцией? Я не ослышался?

- О, нет, совершенно верно - фелляцией, - отвечал наместник. - Наша система состоит в том, чтобы карать виновника до тех пор, пока он не раскается. Приговоренный садится на стул или диван, затем появляется экзекутор. У нас это Лотта, Линда и Гретхен, иногда Гринблат, а в дальних селениях мы назначаем на эту должность самую красивую девушку в данной местности. Экзекутор задает вопрос: "Зачем Амундсен на Северный полюс ходил?" - и феллирует осужденного до тех пор, пока тот в этом не сознается.

- Постойте-ка, - прервал аббат, - я что-то не понимаю. В чем же он должен сознаться? Вы же сказали, что преступник должен раскаяться, и с тем наказание кончается?

- Это абсолютно одно и то же, - терпеливо объяснял наместник. Раскаяние приговоренного и есть его признание и одновременно - ответ на вопрос следствия.

* * *

- Чего-то я ни фига не пойму, - заметил император Ли Фаню. - Этот Бисмарк у тебя какой-то мистицист выходит.

- О нет, ваше величество, - разъяснил Ли Фань, - никакой мистики и никакого асбурда. Фелляция заканчивается - ну, вы знаете, что испускают в таком случае. Это и есть то, зачем Амундсен на Северный полюс ходил. И само собой, это то раскаяние, которого добивается герр Бисмарк.

- Что-то я не слышал, чтобы Амундсену для этого надо было идти на полюс, - снова удивился император.

- Не торопитесь, государь, всему свой черед, - отвечал писатель. - Об этом у меня дальше - в письме графа.

- Так святой граф все-таки пошлет мне весточку! - возликовал император.

- Ага, - обнадежил Ли Фань.

* * *

Аббат посоображал и, уяснив себе нечто, продолжил расспросы.

- Ну, хорошо, а как определяется тяжесть вины? За какой проступок какое наказание следует?

Бисмарк снисходительно улыбнулся.

- Подобный метод характерен только для стран с неразвитой системой юстиции. Наша практика давно уже обогнала эту безнадежно устаревшую систему. Напоминаю, дорогой аббат, - наш преступник сам определяет себе меру наказания. Какая разница, что именно он сотворил, если уже известна мера полагающегося за это принудительного воздействия? Мы, естественно, можем предположить, что, коль скоро преступник назначил себе три или четыре фелляции подряд, то его вина весьма серьезна. Но выяснять, в чем она состоит, - это совершенно излишний бюрократизм. Достаточно того, что правонарушитель явился с повинной, был наказан и полностью раскаялся.

- Ну, допустим, - сказал аббат. - Но вот вопрос - случается ли, что после такой кары преступник вновь совершает преступление?

Наместник развел руками и признал справедливость догадки аббата:

- Действительно, аббат, я вынужден это констатировать: практически каждый из наказанных впоследствии становится рецидивистом.

- Ага! - вскричал аббат. - Ну, теперь видите! Вот вы караете их, караете - а преступность знай растет! Неужели вам все ещё непонятна порочность системы наказаний?

- Преступность, действительно, растет, однако мы её полностью контролируем, - заявил обиженный наместник. - Где же ещё вы найдете столь тотальный учет? И при этом - абсолютная беспристрастность правосудия. Я, например, сам несколько раз приговаривал себя к наказанию, хотя как правитель области легко мог бы ускользнуть от кары.