Чудо-оружие. Как американцы искали ядерные секреты Третьего рейха

То же можно сказать и о догме, будь она политической, научной или религиозной. Дух свободного научного творчества несовместим с косностью догматизма или с такими понятиями, как «еврейская наука» или «арийская наука». Антисемитская доктрина нацистов оказалась бедствием для немецкой физики не только потому, что она привела к изгнанию некоторых известных ученых – их можно было заменить в свое время более молодыми коллегами. Но вторжение догматизма в область научного мышления означало, что нацисты стремились скомпрометировать сам предмет новейшей физики в целом с тем, чтобы сделать непопулярной в университетах «еврейскую науку». Однако наука по своему духу не может быть авторитарной и научное мышление не может диктоваться каким-либо «научным боссом», как бы талантлив он ни был. Вернер Гейзенберг, например, был в Германии выдающимся физиком, ученым с мировым именем, и ни одному молодому германскому физику не пришло бы в голову подвергать сомнению слово корифея. Но научное исследование представляет собой коллективный труд. Это сочетание попыток и ошибок, консультаций и исправлений, в котором участвуют многие умы. И всегда может случиться, что более молодой коллега окажется на правильном пути, а Гейзенберг – на ошибочном, как и было на самом деле.

Джемс П. Бакстер в своей книге «Ученые наперекор времени», отмеченной премией Пулитцера, определяет миссию Алсос как «один из прекрасных образцов кооперирования ученых и военных». В этом отношении благодаря превосходному руководству полковника Бориса Т. Паша это была идеальная организация. Мы имели солидную поддержку в Вашингтоне. Полковник Чарльз П. Николас был нашим «ангелом-хранителем» в Военном министерстве. Доктор Алан Т. Уотермэн помогал нам всем, в чем мы нуждались.

Деятельность миссии Алсос охватывала различные области науки, но в данной книге описывается главным образом то, что имело отношение к атомной бомбе. Вполне естественно, что мы действовали в тесном контакте с разведывательным отделом штаба генерала Гровса.

Все предприятие в целом было новым и неизведанным, поэтому потребовалось некоторое время для того, чтобы мы освоились и получили ясное представление о наших задачах. После этого все пошло настолько гладко, что даже было бы скучно рассказывать. Надеюсь, что мне простят включение в книгу нескольких инцидентов, относящихся к первым беспокойным дням миссии Алсос.

С. Гоудсмит

Боязнь германской атомной бомбы

Если с позиций сегодняшнего дня взглянуть на обстановку конца 1942 и начала 1943 годов, то нетрудно заметить, что в состоянии умов американских и немецких ученых имел место весьма комичный момент.

Американцы, осуществив первую цепную реакцию в урановом котле, считали создание атомной бомбы реальной возможностью и были уверены, что немцы добились в этом направлении еще больших успехов; ведь первооткрыватель явления ядерного деления Отто Ган и автор первой статьи о теории котла, основанного на цепной реакции деления, были немцами! Ядерные исследования немцы начали на два года раньше нас. И, кроме того, в то время все считали, что германская наука превосходит нашу.

Немцы тоже были убеждены в превосходстве своей науки и рассуждали так: если уж они в своих ядерных исследованиях блуждают во мраке, то чего могут добиться в этой области науки американцы.

В июле 1943 года, шесть месяцев спустя после того, как Энрико Ферми под трибунами университетского стадиона в Чикаго осуществил первую цепную реакцию, в ставку Германа Геринга на имя д-ра Гернерта было прислано приводимое ниже письмо. (Надо сказать, что, кроме различных других постов, Геринг возглавлял Государственный совет по исследованиям, созданный для руководства и координации научных работ во всех университетских институтах Германии.) Вот это письмо.