Чудо-оружие Российской империи

Как писал о Балтийском флоте управляющий Морским министерством Н. К. Краббе: «Плавая в течение короткого лета в наших северных водах, на слабо выстроенных судах, офицеры и команды не чувствовали ни любви, ни призвания к морскому делу, от которого к тому же отрывали их излишние занятия фронтовой службою, знание которой требовалось от них в той же степени отчетливости и совершенства во всех подробностях, как и от сухопутных войск».[16]

Появились на Западе пароходы, и наш царь, малость подождав, велел завести их и у нас. В итоге к 1853 г. на Балтикe было 11 пароходо-фрегатов со 105 орудиями и 15 малых пароходов с 74 орудиями (в основном малого калибра), но основной силой по-прежнему оставались 25 парусных кораблей (2077 орудий)[17] и 7 фрегатов (324 пушки).

На Черноморском флоте была та же картина◦— 7 пароходо-фрегатов с 45 пушками, 21 малый пароход с 78 пушками, а главная сила◦— 14 парусных кораблей (1410 пушек) и 7 фрегатов (376 пушек).

Подавляющее большинство русских пароходов было оснащено гребными колесами. Такой движитель не позволял размещать орудия в центре парохода, а главное, огромные колеса и кожухи были весьма уязвимы от огня вражеских орудий.

Но вот в 1851–1852 гг. почти одновременно в Англии и франции вводятся в строй большие винтовые корабли «Агамемнон» и «Наполеон». Но еще до ввода их в строй в обеих странах начинается массовое строительство паровых винтовых кораблей.

Николай I решил тоже построить несколько новых винтовых кораблей и оснастить паровыми машинами несколько старых. Однако все машины были заказаны в Англии, и с началом Крымской войны их поставили на… британские пароходы.

Ударная сила русского флота◦— парусные корабли и фрегаты◦— не могли сражаться с паровыми кораблями и фрегатами союзников. В результате Черноморский флот был заперт в Севастополе, а Балтийский◦— в Кронштадте. Союзные флоты свободно ходили по обоим морям, захватывали торговые суда, обстреливали мирные города, где и войск-то не было, за исключением нескольких полицейских. Небольшие десанты высаживались на побережье, грабили обывателей, насиловали женщин. Не было ни одной статьи морского права, которую бы не попрали союзники. Но когда одна из петербургских газет посмела назвать англичан пиратами, министр иностранных дел России безродный космополит Карл Нессельроде пригрозил редактору Сибирью в случае повторения подобных высказываний. Так благодаря Нессельроде и

Николаю I Россия была лишена возможности вести даже пропагандистскую войну.

Война на море была бездарно проиграна не столько из-за превосходства союзников в паровых судах, сколько из-за отсутствия у наших адмиралов инициативы и смекалки, напрочь выбитых николаевским режимом. Наши адмиралы и офицеры предпочитали затопить флот, а сами героически умереть, но не выходить за рамки уставов и правил.

Пройдет всего каких-нибудь 6 лет, и в ходе Гражданской войны в США обе стороны будут чуть ли не ежедневно соревноваться друг с другом в изобретении новых средств борьбы на море и в тактике боя. В ход пойдут активные и пассивные минные заграждения, тараны, абордаж, брандеры, шестовые и буксируемые мины и т. д.

Замечу, что для применения всего этого не потребовалось бы каких-либо технических изобретений в 1856–1861 гг. и каких-то больших производственных мощностей. Те же брандеры, тараны, шестовые и буксируемые мины изготовлялись самими моряками в зоне боевых действий.

У заскорузлых военных историков постоянно встречается трафарет: «в войне такой-то был использован опыт…» или «… и на этом основании было сделано…» Так и это здесь не проходит◦— ни северяне, ни южане слыхом не слыхивали о Крымской войне.

Бомбардир Петр Алексеев вместе с Алексашкой Меншиковым в устье Невы с лодок брали на абордаж шведские суда. Алексей Орлов в Чесме брандерами сжег турецкий флот. Так что же мешало в 1854–1855 гг. нашим офицерам атаковать союзные флоты?

Начну с того, что на Черном море англичане базировались в Балаклавской бухте, а французская эскадра◦— в Камышовой бухте в нескольких километрах от Севастополя. Кто мешал лихой атаке пароходов Черноморского флота? Им все равно было суждено погибнуть. Не лучше ли было пасть в славном бою, пустив на воздух десятки вражеских судов?!

Двадцать один малый военный пароход плюс несколько десятков пароходов казенных ведомств и мобилизованных купеческих без особых проблем могли быть обращены в брандеры, носители шестовых мин, а также использоваться для постановки активных минных заграждений у Босфора, Варны, Балаклавы, Камышовой бухты и т. д. Замечу, что мины у русских были, но они применялись только в пассивных минных заграждениях, то есть у своих баз. Что же касается семи русских пароходо-фрегатов, то они могли бы осуществлять огневую поддержку ночных атаках малых пароходов.

Казалось бы, сам Бог велел использовать брандеры, шестовые мины и, наконец, абордаж в ночных операциях в Керченском проливе, Азовском море и Днепро-Бугском лимане. Замечу, что там в свое время адмиралы Потемкина и разгромили турецкий флот, используя брандеры и абордаж.