Чудо-пилюли

– А что мы можем? Тебе давали на руки какие-нибудь официальные бумаги?

– Нет, это я им показывала свой паспорт, – призналась Натка.

– Вот молодец! – опять не удержалась я.

Сестра скользнула по мне рассеянным взглядом и еще припомнила:

– Мне предлагали подписать бумаги – оформить кредит на покупку, но у меня были наличные, так что я отказалась.

– А зря, пожалуй, был бы хоть какой-то документальный след, – сказала я.

– Но у меня есть их фотки! – встряхнулась Натка. – Вот же они, в мессенджере! Мне прислали их, чтобы я не открыла дверь каким-нибудь жуликам.

– Заботливые, – съязвил Таганцев и взял из рук любимой смартфон. – Анна и Максим… Нат, были бы это сканы страничек паспорта, а так – просто фото… Думаешь, они на самом деле Анна и Максим? Может, Дуня и Петя или Клава и Вася…

– Стоп! Паспорт! – Натка так обрадовалась, что аж засияла, как солнышко, и укатилась из кухни со скоростью, которую солнце явить не способно.

Вернулась она через пару минут – все это время мы с Таганцевым, озадаченно переглядываясь, прислушивались к доносящимся из комнаты стукам, шорохам и маниакальному бормотанию: «Где ты, ну где же ты, я же знаю, ты где-то здесь…»

– Вот! – Натка потрясла помятой бумажкой и торжественно вручила ее Таганцеву. – Это скан паспорта той особы, которая представляется лицом марки «Эльвен Бьюти», Анны Соколовой.

– Соколова Анна Ивановна, одна тысяча девятьсот пятьдесят второго года рождения, паспорт выдан ОВД Тишинского района города Приморска… Ну, вот это уже что-то! – Таганцев тоже обрадовался, обнял Натку и чмокнул в щечку. – Гражданочку Соколову я вам из-под земли выкопаю! – Костя встал. – Все, не сердись, Натусь, но мне очень нужно бежать, я всего на полчасика вырвался…

Таганцев ушел, прихватив для экспертов чемоданчик со снадобьями, и Натка попрощалась с ним за порогом. Я не прислушивалась специально, но уловила характерные звуки и подумала, что не только юным влюбленным приходится иной раз целоваться в подъезде.

– Прости, что мое присутствие помешало вашему счастливому воссоединению, – извинилась я перед сестрой, когда она вернулась в квартиру.

– Да ладно, главное, мы помирились, – Натка мечтательно улыбалась. – Костя такой славный, да? В очередной раз примчался спасать свою принцессу от драконов, мой рыцарь без страха и упрека…

– Но с распечаткой паспорта главной драконихи! – напомнила я и искательно огляделась. – Слушай, а чай-то где? Ты же обещала!

Глава четвертая Песни и пляски народов мира

В этом была некая гармония: в квадратной клетчатой сумке лежали четыре клетчатых пледа.

Один Олег Петрович, не разворачивая, положил на скамью, куда усадил свою Риточку, вторым накрыл ее колени, третьим – плечи. Четвертый плед был запасной – мало ли что. Однажды Риточка так разволновалась, что руки у нее даже не задрожали, а затряслись, точно веточки на ветру, и плед номер два, что на коленях, насквозь промок от пролитого кофе. Тогда четвертый плед как раз и пригодился.

– Посиди, кисонька, посмотри, какие деревья красивые, – сказал Олег Петрович, заботливо подоткнув края второго пледа Риточке под коленки. – А я за кофе сгоняю.

«Сгоняю» – это было слишком сильно и смело сказано. Гонщик из Олега Петровича нынче еще тот… На короткой дистанции в четверть парковой аллеи он проиграл соревнование в скорости целеустремленному двухлетнему малышу.

Зато Олег Петрович научился имитировать нарочито бодрую поступь – так двигался бы не слишком амбициозный бегун трусцой в замедленной съемке, и, удаляясь от лавочки с Риточкой, он смотрелся вполне молодцом. К счастью, удаль молодецкую не надо было демонстрировать слишком долго: только до поворота аллеи, где за постройками Риточка, если бы ей захотелось обернуться, уже не могла бы увидеть мужа.

Бодро дотрюхав до этого финишного угла, Олег Петрович остановился, выравнивая дыхание. Желтый кленовый лист спланировал на асфальтовую дорожку и завершил глиссаду у самых ног старика. Олег Петрович уловил в этом браваду сродни своей собственной: никакого будущего у желтого листа уже не было, но он еще не хотел этого признать и рисовался перед публикой.

– Ну-ну, – сказал Олег Петрович листу и аккуратно обошел его.

В дощатом домике маленькой кофейни было пусто – утром в будни в парке гуляли преимущественно мамаши с маленькими детьми, а они все свое носили с собой. Мальчик-бариста, юный, но уже бородатый, выглянул из-за стойки на скрип открывшейся двери. При виде Олега Петровича в войлочных ботинках и с клетчатой сумкой челнока в руках он слегка покривился, но вежливо поздоровался и спросил:

– Как обычно?

– Два чая, – кивнул Олег Петрович и повесил сумку на специальный крючок под длинной полкой, заменяющей посетителям кофейни столики.

Забираться на высокий табурет он даже не пытался – опасная затея, да и бессмысленная. Сидеть в кофейне Олег Петрович не собирался.