Чудо-пилюли

Знаю я Наткины любимые фасоны! И фуксию ее распрекрасную век не забуду!

– Ой, прости, увлеклась, – сестра покосилась на Таганцева, который невозмутимо рулил, и незаметно постучала по деревянной ручке зонта-трости, чтобы не сглазить.

Лощеный красавчик ждал нас за столиком на веранде летнего кафе. Других посетителей там не наблюдалось – день был прохладный. Мне сразу вспомнилось, как эксперт на ток-шоу Халатова рассказывал о манере аферистов проводить переговоры в некомфортных местах, откуда хочется побыстрее удалиться. Подозрения в отношении красавчика окрепли.

– Всем кофе, – в бестрепетном полицейском стиле бросил Таганцев официанту, выглянувшему за порог кафе при нашем появлении на веранде.

– Полегче, милый, помягче, – нашептала ему Натка, потому что ее милый решительно выпадал из романтического образа счастливого жениха.

Однако Костя, как тут же выяснилось, вовсе не собирался притворяться. С ходу подсев за столик к аниматору, он сразу же представился:

– Старший лейтенант Таганцев, – и выложил перед красавчиком свое удостоверение.

Я покосилась на скисшую Натку и, поколебавшись всего секунду, сделала то же самое – со скрежетом выдвинула стул, села, представилась:

– Судья Кузнецова, – и положила рядом с Костиными «корочками» свои собственные.

Натка, надо отдать ей должное, сориентировалась моментально и вышла из образа невесты, толком в него и не войдя. Проскрежетал третий стул, и компанию двум документам на столе составил третий – удостоверение сотрудника известной газеты.

– Не понял, – признался Вова-Вадим и сделал попытку отодвинуться от столика вместе со стулом. Таганцев пресек ее, подставив ногу в тяжелом ботинке. – А что я?

Старший лейтенант молча, с понятным намеком, похлопал по столу, призывая молодого человека завершить композицию из краснокожих книжечек. Три смотрелись негармонично, тогда как из четырех мог получиться правильный прямоугольник.

– У меня только права, – промямлил Вова-Вадим и неохотно предъявил их.

Таганцев ознакомился с документом молча, а я прочитала вслух:

– Вадим Сергеевич Осадчий.

А Натка вытащила смартфон и ловко сделала фото чужих водительских прав.

Вадим, не Вова, Сергеевич Осадчий разволновался пуще прежнего:

– Вы зачем? Почему? Не думаю, что вы можете…

– Мы можем, – веско сказал Таганцев.

А Натка задушевно молвила:

– Думать надо было, гражданин Осадчий, когда вы закон нарушали.

– Какой закон? – Вадим Сергеевич испуганно воззрился на меня.

Ну, да, по части законов тут я главный специалист…

– Уголовный кодекс Российской Федерации, статья сто пятьдесят девятая, да? – я обратилась к Таганцеву. Он неопределенно повел плечом, и я блеснула профессиональной эрудицией: – «Мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору, а равно с причинением значительного ущерба гражданину, наказывается штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо обязательными работами на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до одного года или без такового, либо лишением свободы на срок до пяти лет с ограничением свободы на срок до одного года или без такового».

– Ого! – сестра посмотрела на меня с уважением и деловито уточнила: – А значительный ущерб гражданину или, скажем, гражданке – это сколько?

– Не менее десяти тысяч рублей.

– Ха! – сказала Натка и победно посмотрела на гражданина Осадчего: – Сидеть тебе, братец, не пересидеть!

– Да за что?! Блин, чего вы?! Какое мошенничество?! – красавчик вскочил, но под тяжелым взглядом старшего лейтенанта снова медленно опустился на стул и заныл: – Да я что… я ничего… что я сделал-то?

– Выдавал себя за другого человека, – прокурорским голосом сказал Таганцев.

– Серьезно? – Вадим Сергеевич неожиданно нездорово захихикал. – Да я все время выдаю себя за других людей! И даже иногда за животных! Вчера, не поверите, английским дворецким притворялся, а на Новый год, стыдно сказать, буду зайчиком и оленем! Докатился, ядрен батон… А ведь в выпускном спектакле школы-студии МХАТ Лаэрта играл!

Он выпрямился на стуле, уставился в пустоту и жарко заговорил, обращаясь к кому-то невидимому:

Как волка ни корми – он хочет есть,
Охотников убить полно, однако
Помимо водки им нужна собака,
И не одна, а столько, чтоб не счесть
Количества.

Официант, выступивший на веранду с подносом, попал аккурат на линию вытянутого указательного пальца артиста, принял сказанное на свой счет и обеспокоенно уточнил:

– Четыре черных кофе, не так?

Таганцев кивнул и подвинулся, позволяя расставить чашки на столе. Лаэрт Сергеевич Осадчий чутко пошевелил носом – кофе пах восхитительно – и договорил: