Чудо-планета - пасека деда!

Добираться надо пешком, так как на машине к нему ни с какой стороны не подъедешь. Верхами в объезд можно, но где на всех взять лошадей? Спасибо деду. Он уговорил отца:

— Не супротивничай, Александр! Не побывают у водопада — гор настоящих не увидят. Твои же сыновья! Стало быть, выдюжат. В крайнем случае, если силенок не хватит, подождут в укромном месте, пока вернетесь. Только стражу при них оставьте.

— Ну и придумал ты, деда! — насупился сердито Витька. — Как бы сами они не устали первыми…

— Ишь ты, герои! — удивился папа. — Ладно, сдаюсь. Только, чур, не хныкать.

В путь мы тронулись спозаранку. Собаки с радостным повизгиванием, почуяв дальнюю дорогу, устремились вперед. Мы с Витькой шли впереди взрослых.

Перед кордоном свернули с дороги на тро пинку. Она привела в широченное ущелье, в чащобу деревьев (большей частью осины). В самой низине ущелья было темно, сыро и холодно. В нос ударяло запахом гнили. Местами приходилось продираться сквозь высоченный бурьян. Стоило остановиться, как мы погружались в зловещую тишину. Хотелось побыстрее отсюда вырваться. Но не тут–то было: на тропе возникали кочки, поваленные деревья, вымоины…

Мы взмокли, с трудом преодолевая низину. Наконец выбрались на косогор, поросший березой и рябиной. Деревья тут поредели, и солнце местами пробивалось к самой земле. Немного передохнули. На подъем шли веселее: тропинка оказалась посуше и больше не терялась в зарослях бурьяна.

Без помех мы добрались до елового леса. В нем стоял терпкий запах хвои. Трава в ельнике была щуплой. Под одной из могучих красавиц–елей, возраст которой трудно было определить, мы устроили непродолжительный привал. Поснимали обувь, чтобы дать отдых ногам. Глотнули воды, опорожнив одну из фляжек.

А второй привал сделали на самой вершине хребта. Отсюда хорошо просматривались окрестности. Далеко внизу виднелась дедова усадьба. Дом, омшаник, сараи — разными квадратиками. Пчелиные ульи едва выделялись серыми крапинками на буйно–зеленом фоне сада. За грудой хребтов пробивалась сквозь дымку вереница селений. Тургень отличалось и размерами, и расположением — вклинивалось между двумя хребтами далеко в горы. Улочки–ниточки растекались веером, домики походили на разукрашенные кубики.

А с противоположной стороны на приличном от нас удалении распластался громадный луг. Ему, казалось, не было конца и края. Это и были знаменитые на всю округу альпийские луга, именуемые у нас «Турджайляу». И куда ни глянь — на всем огромном пространстве пасся скот, казавшийся разноцветной бисерной россыпью.

Левый угол луга пересекала речка, выкатывавшаяся у самого поднебесья из–под лапы ледника. У ближней к нам окраины луга она исчезала с глаз. Хорошенько присмотревшись, мы обнаружили, что в том месте, где вода проваливалась в подземелье, начиналась расщелина, или каньон.

— Именно там, — показал папа, — находится водопад. Чабаны прозвали его волчьим.

— Откуда такое прозвище? — насторожился я.

— Старики рассказывают, — принялся объяснять папа, — что здесь когда–то наводила страх крупная волчица. Ни днем ни ночью не знали чабаны от нее покоя. На чью отару нападет — пиши пропало. Резала овец без разбора — и сильных, и слабых. Облавы ни к чему не приводили. Всякий раз волчица опережала преследователей, исчезала, подобно воде, в расщелине. Сыщи–ка ее там? Так и кочевала матерая на летние пастбища вслед за отарами, а осенью спускалась за ними на зимовья. На одном из них чабанам однажды удалось заманить ее в капкан. Но пока люди спохватились, волчица вырвалась, оставив в капкане часть лапы. Став хромоногой, еще пуще лютовала, мстила обидчикам. Но годы брали свое. На старости лет ее удалось выследить и пристрелить. По такому случаю к Удачливым охотникам съехались чабаны со всей округи и устроили той[5].

— А сейчас тут нет волков? — спросил Борис Андреевич.

— Да не слышно, — ответил папа.

— Может, они и есть, — предположил Михаил Данилович, — только повадки изменили: крадут овец без лишнего шума.

— Волк он и есть волк. Ему лишь бы добраться до отары. Тогда уж пластает не таясь, — сказал Сергей Федорович.

— Не скажи, не скажи, — упорствовал Михаил Данилович. — Разные они, волки. Я немного знаком с их повадками. Двух одинаковых среди них не встретишь.

— Так можно рассуждать до ночи, — прервал папа спорщиков. — Не за этим же сюда пришли…

На вершине, где мы остановились, тропа сворачивала вправо и убегала по хребту в направлении Тур—Джайляу. Нам же предстояло спускаться вниз к водопаду. Пробирались наугад через заросли кустарника, оставляя за собой жирный след на густой примятой траве. Замыкали шествие Дружок с Джоном.

Не скоро добрались до расщелины. Пока остальные отдыхали, папа с Михаилом Даниловичем отыскали подходящий откос, по которому можно было спуститься на дно каньона. На гребне откоса примостился, к нашей удаче, разлапистый рябиновый куст. К нему прикрепили конец длинной веревки. Без страховки преодолеть откос было рискованно.