Чудо пылающего креста

— Тогда скажем так, что честолюбие может превратить его в дурака. — Даций показал на карте участок между Антиохией и широким изгибом Евфрата на западе, — Между горной местностью вокруг Карр и рекой Евфрат лежит песчаная пустыня, совершенно бесплодная, где не сыщешь даже дерева или источника пресной воды, чтобы напоить идущую по ней армию. Пока не проделаешь такой путь, не поймешь, какую жажду может испытывать человек, но в сто раз хуже возвращаться назад, когда отступаешь. Тогда легион должен держать свои ряды и смыкать их всякий раз, когда кто-то падает, и не останавливаться, чтобы помочь ему. Ведь когда шеренги ломаются, вражеская кавалерия может проникнуть вглубь и за считанные минуты искромсать весь легион на куски.

— Мрачную ты нарисовал картину, — сказал Константин. — Но если Галерию удастся разделить войска Нарсеха, римская граница передвинется намного дальше к востоку, чем прежде. — Затем добавил так тихо, что только Даций мог услышать: — И понадобится третий цезарь, чтобы править такой обширной территорией.

— Красс поставил десять легионов как раз на эту сторону игральной кости — и проиграл, — напомнил ему Даций. — Какие будут распоряжения на завтра? Поедем на север — к Дамаску или в пустыню?

— Какой кратчайший путь до Киркесия, где граница с Персией пересекается с рекой Евфрат? — спросил Константин у хозяина каравана.

Иосиан быстро перевел вопрос темнокожему бедуину, затем внимательно выслушал ответ и повернулся к Константину.

— Он говорит, что его люди не пользуются такими картами, как эта, господин, — перевел тот. — Знания о караванных тропах устно передаются от отца к сыну. В пустыне проводник выбирает звезду и идет по ней.

— А не знает ли он более прямого пути в Киркесий, чем через Дамаск? — настаивал Константин. — Если знает, скажи, что я ему хорошо заплачу за то, чтобы он провел нас туда.

Снова состоялся короткий диалог, с окончанием которого Иосиан доложил:

— Он знает один путь в окрестности Киркесия, по которому мало ходят, господин. Дорога каменистая, но проходимая и сокращает путь на несколько дней. Но ему придется заплатить за караван, который он только что привел сюда, ведь дальше он не пойдет.

— Твой отец ведь торговец, правда? — спросил Константин Иосиана.

— Да, благородный трибун.

— Скажи ему, чтобы купил караван у этого человека и позже перепродал его за то, что дадут. Ему заплатят разницу из средств императорской казны.

— Будет сделано, господин. — Иосиан без лишних слов отправился с хозяином каравана.

Константин молча смотрел, как Даций сворачивает карты и убирает их в футляр. Он ждал, какой приговор вынесет старый центурион по поводу намеченного им действия, но когда Даций заговорил, его речь скорее была похожа на монолог.

— Значит, молодой орел расправляет свои крылья, — проговорил тот с улыбкой и затем добавил: — Скоро мы увидим, как остры его когти.

Глава 7

1

Позади уже осталось много дней трудного пути верхом, когда наконец Константин и его команда остановили своих лошадей на западном берегу Евфрата, недалеко от того места, где великая река делала резкий поворот на север, в сторону цепи Таврских гор. В этой точке они находились на расстоянии целого дня пути на запад от их исходной цели назначения, от Киркесия, где римская граница пересекалась с Евфратом.

Решение повернуть на север было принято в связи с тревожными слухами о бедственном положении римской армии, которые дошли до них в оазисе на одной из главных караванных дорог, связывавших народ, живущий в бассейне Тигра и Евфрата, с территорией, веками называвшейся Ханааном, а теперь — провинцией Келесирия[40]. На противоположном берегу широко разлившегося Евфрата они увидели стены римской крепости, охранявшей этот район, но она казалась странно опустевшей.

— Что ты об этом думаешь? — День за днем молодой начальник все больше усваивал властные привычки — с полного одобрения седеющего центуриона, который первым осознал тот факт, что птенец уже вполне созрел, чтобы покинуть гнездо.

— Либо они эвакуировали крепость, — предположил Даций, — либо ожидают осады.

— Переправимся и посмотрим. Пошли три турмы на восточный берег и разведай местность.

С тех пор как они выехали из Египта, у лошадей и всадников сложилось такое близкое взаимопонимание, что для осуществления переправы почти не понадобилось команды. Константин переправлялся среди первых и, когда все уже были на другом берегу, приказал трубачу построить войско в одну колонну. Затем с орлами Рима в голове колонны и их гордо развевающимися на ветру знаменами они стали приближаться к укреплениям, охранявшим речную переправу. Однако на расстоянии доброго полета стрелы от крепости Константин приказал колонне остановиться, а сам подъехал чуть ли не к самым воротам окруженной частоколом территории, что было типично для римской пограничной крепости. Константина сопровождали лишь двое его знаменосцев, и по его знаку — кивку головой — трубач протрубил сигнал.

— Флавий Валерий Константин, первый трибун, выполняет задание императора и просит допуска в крепость, — громко объявил он.