Чудо света

Возможно, обостренное чувство опасности или ожидание трудных испытаний и моя боязнь оказаться не на высоте. Но сейчас, когда эти трудности временно отступили и самые опасные места оказались позади, я мог расслабиться и всей душой предаться моему чувству, погружая себя в сладостное состояние восхищения предметом моего тихого любования.

Иван, дав нам немного передохнуть, прошел вперед, чтобы разведать дорогу и проверить глубину снежного покрова поляны. Мы остались вдвоем. Дина, сидя на снегу, повернулась вполоборота и улыбнулась, озарив меня каким-то внутренним светом.

– Как вам здесь нравится? – спросила она тихим голосом.

Ее темные глаза проникали мне в самую душу.

– Восхитительно! – воскликнул восторженно я.

– Тсс, – Дина приложила палец к губам и чуть слышно сказала: – Здесь не нужно говорить громко, а то горная фея может рассердиться.

– А что, мы уже находимся в царстве горной феи? – шепотом спросил я.

– Да, – молвила она, – фея не любит шума. Когда в ее владениях громко смеются, кричат и не оказывают должного уважения, то она обрушивает на людей снежные лавины.

– Неужели она такая недотрога, эта прекрасная горная фея? – лукаво спросил я.

Мне до безумия захотелось поцеловать Дину в губы. И вдруг неожиданно для себя я стал читать стихи:

Что может быть прекрасней, что может быть сильнее,

Чем трепет нежной страсти к моей прелестной фее!

Бродить среди прохожих, желая с милой встречи,

В осенний непогожий иль ясный тихий вечер…

Искать уста любимой, глядеть ей нежно в очи,

В момент неповторимый, средь зимней темной ночи…

Очнуться от объятий, совсем от неги пьяным,

С душою, полной счастья, весенним утром ранним…

Иль в жаркий летний полдень, струи ручья минуя,

Напиться из уст томных безумным поцелуем…

Что может быть прекрасней, что может быть нежнее,

Чем трепетные ласки моей волшебной феи!

И если сказкой дивной маг мир заворожил бы,

Я без моей любимой и дня в нем не прожил бы.

– Хорошие стихи, – похвалила Дина, – кто автор?

Я не знал, что ответить. Только что здесь, на этом самом месте, я сочинил стихи. Я сам не мог еще в это поверить. В жизни я никогда не писал стихов. Что же это со мной? Я молчал.

– Это ваши стихи? – догадалась Дина.

Я кивнул головой.

– И давно вы их сочинили?

– Только что, – ответил я и смущенно посмотрел на нее.

– Неплохо, – сказала Дина. – Вы, оказывается, к тому же еще поэт.

– Нет. Совсем нет, – воскликнул я, – это мои первые стихи.

Дина пристально посмотрела на меня. От ее проникновенного взгляда на моих глазах выступили слезы, но я все равно не отвел их в сторону.

Я выдержал ее взгляд. И она, кажется, мне поверила. Некоторое время мы молчали, а я думал: "Неужели я признался ей в любви?" К нам подошел Иван, мы встали и отправились дальше.

В дороге я несколько раз оглянулся, и каждый раз Дина смущенно опускала глаза. Мне показалось это странным. Я не узнавал в ней того озорного чертенка с насмешливыми глазами, готового в любую минуту пустить стрелу с наконечником из заостренной шутки, вместо этого я вдруг увидел прекрасную притягательную девушку, умную скромницу, этакий эталон девственного совершенства, от которого любой мужчина может потерять рассудок. Такая перемена не только меня поразила, но очаровала еще больше. Я как будто новыми глазами посмотрел на нее и даже вначале подумал: "Уж не пытается ли она меня разыграть?" И все же где-то в глубине моей души промелькнула другая мысль: "А не обидел ли я ее своим невольным признанием?"

Мы шли молча и долго. Обогнув скалу, вышли на небольшую ложбину хребта, за которой начинался перевал. Там, внизу, зеленела долина, куда, как объяснил мне Иван, нам предстояло спуститься, а затем вернуться до наступления темноты назад, на базу, поймав какую-нибудь попутную машину.

Перед спуском мы решили устроить привал и подкрепиться. Во время обеда Дина оставалась задумчивой и почти не принимала участия в нашей с Иваном беседе. Даже брат заметил перемену в ее настроении и спросил, не устала ли она. Дина посмотрела в мою сторону, виновато улыбнулась и ответила:

– Есть немножко.

Мне показалось также странным, что, когда Иван предложил продлить отдых, чтобы дать ей побольше времени для восстановления сил, она отказалась.

Как только мы тронулись в путь, со стороны Эльбруса показалась белая тучка, которая быстро стала разрастаться, двигаясь в нашу сторону. Иван, с тревогой поглядывая на неё, вдруг изменил свое решение.