Чудо в Марабране

— Нам не велено разглашать тайну, ведеор капитан, но коли вы знаете, что сын божий призывает к себе своих самых верных слуг, то считайте, что мы едем именно по его вызову. Но мы вам об этом не говорили!..

— Вы слишком гладко выражаетесь для крестьянина!.. А что скажете вы, ваше благочестие? Почему вы молчите и предоставляете говорить за себя простому старейшине?

— Его благочестие простудился и потерял голос, ведеор капитан, — поспешно поясняет бог, стараясь умерить раскаты своего бесподобного баса.

Аб Субардан быстро кивает и сипит едва слышно:

— Мой старейшина говорит правду, капитан! Будьте добры, не задерживайте нас!

Офицер немного подумал, потом козырнул абу и пожелал ему доброго пути… Мираль затрещал мотором и торопливо покатил дальше…

— Мой приход уже всполошил все государство! Подлый гросс двигает против меня воинскую силу. Посмотрим, поможет ли ему воинская сила!.. Торопись, червяк! А при следующем дозоре помни, что ты должен отвечать! Я не могу губить этих невинных солдат, а задерживаться тоже не могу!

— Воля твоя для меня закон, о лучезарный! Ашем табар! — покорно отвечает аб Субардан, уже начисто лишенный способности думать и действовать самостоятельно…

В два часа пополуночи на горизонте появляется множество огней.

— Смотри, о повелитель вселенной, вон Сардуна! — осмеливается доложить аб.

— Знаю без тебя, червяк, что это Сардуна! Наддай газу! — раздается в ответ громовый голос всеведущего бога…

Машина, судорожно рванувшись, мчится вперед на предельной для своего возраста скорости…

Путешественники благополучно миновали погруженные в сон трущобы рабочего предместья, дымные районы гремящих заводов и шумные, полные людских толп центральные улицы. Но проникнуть на другой берег Лигары оказывается нелегким делом.

Тайная полиция Барбитского Круга останавливает на мостах все машины, придирчиво осматривает пассажиров, проверяет документы. Однако скромному, невзрачному миралю и здесь сопутствует удача.

Барбитские головорезы как раз вытаскивают из шикарного лоршеса какого-то дородного бородатого митрарха, прибывшего, по всей вероятности, из далекой восточной провинции. Они настолько увлечены опросом этого духовного вельможи, что совсем не замечают паршивого, кашляющего, покрытого пылью мираля.

Видя на мосту кордон, аб Субардан собирается тормозить, но бог тычет его кулаком в спину и рявкает:

— Гони, червяк!

Через десять минут, добежав до дворца гросса сардунского, автомобиль испускает последний вздох, останавливается и как-то нелепо заваливается на сторону…

АШЕМ ТАБАР! ГРЯДЕТ БОГ ЕДИНЫЙ!

Три часа ночи. В конференц-зале святейшего собрания при ослепительном свете пяти огромных люстр сошелся весь цвет гирляндской религиозной общины. Среди подавляющей массы желтых сутан благочестивейших абов приятно ласкают глаз синие с серебром мантии гремов, лиловые с золотой отделкой облачения митрархов, черно-зеленые ризы настоятелей монастырей — синапов и, конечно, белоснежные, сверкающие своей беспорочностью одеяния протеров Гроссерии. Всего по зову гросса сардунского в зале собралось более тысячи священнослужителей гирляндской религиозной общины. Среди гигантских полотен с символическими знаками и синих священных знамен пылают не электрические, а настоящие жертвенные светильники, огромные, древние, выбитые тысячу лет назад безвестными мастерами из пластин литого золота…

Торжественность и благолепие!

Сиятельный сын божий восседает на своем высоком престоле под балдахином во всем своем блеске и великолепии. Сколько торжественности, сколько сознания собственного величия в его горделивой осанке!

Позади престола, скрытый пока что от глаз собравшихся, томится под надзором двух дюжих монахов наш незадачливый фабрикант чудес Куркис Браск. Он выглядит далеко не так геройски, как выглядел два часа назад в кабинете гросса. Перед ним стоит раскрытый чемодан с малым прибором «ММ-222», приведенным в полную боевую готовность. Но мысли марабранского промышленника заняты отнюдь не предстоящей операцией. Он думает только об одном: как бы отсюда улизнуть! Как бы развязаться с проклятыми попами!

Его беспорочество протер-секретарь, заикаясь от волнения, зачитывает очередную сводку мнений, поступившую от особой комиссии. Собравшиеся священнослужители слушают сводку и согласно кивают мудрыми головами.