Чудо в пушистых перьях

Я еще раз обшарила взглядом двор и вздохнула, а Витька, подхватив меня под руку, повел к подъезду. Квартира его располагалась на третьем этаже и со стороны лестничной клетки казалась совершенно обыкновенной, но это только снаружи, а внутри… Стоило мне переступить порог, как я поняла, что Витька обустраивал свое конспиративное гнездо с размахом и фантазией. Из трех комнат он сделал одну, сметя все перегородки. В центре четыре колонны, вроде греческих, поддерживали подозрительного вида навес, говорю «подозрительного», потому что данное сооружение в квартире представлялось неуместным и, очевидно, из-за этого хлипким. Под навесом стояла кровать на гнутых ножках, застеленная шкурой неизвестного животного, наверное синтетического.

Пространство между колоннами было завешано прозрачными тканями, и сейчас они слабо колыхались, видно, по соседству заработал кондиционер. Рядом — низкий столик на пестром ковре и гора подушек. В целом квартира напоминала декорации к очередной серии об Анжелике. Я вновь покосилась на Витьку. В роли героя-любовника в моей голове он никак не укладывался, и я заволковалась. Витька понял мое волнение по-своему и, небрежно обняв меня, поинтересовался:

— Ну как, впечатляет?

— Очень, — пискнула я. Сбросила туфли и пошла по пушистому ковру, пытаясь выглядеть оживленной. — А где кухня? — полюбопытствовала я.

— Там, — махнул рукой Витька куда-то в угол и тут же предложил:

— Хочешь выпить?

Этого я точно не хотела. Но с другой стороны, если Витька начнет пить, то будет занят и на время оставит меня в покое. Эта мысль показалась мне удачной, и я с радостью согласилась.

Мы прошли в кухню, которая ничем особенным не потрясала, видно, вся Витькина фантазия ушла на создание роскошного сераля. Мы устроились в плетеных креслах с разноцветными подушками, и Витька налил себе водки, а мне шампанского, которым был забит весь холодильник, после чего как-то чересчур ловко дернул меня за руку и я оказалась на его коленях, чуть не умерев от счастья.

Он поцеловал меня, а я постаралась выглядеть влюбленной. Но тут же оценила всю опасность такого поведения: а ну как Витька решит расположиться прямо в кухне, окно-то выходит на улицу, и Груня даже не увидит условного сигнала.

— Боже, — простонала я, мой стон Витька отнес на счет разыгравшейся страсти и поцеловал меня вторично, а я, как только смогла освободиться, налила водки в рюмку и предложила ему выпить.

— Сними платье-то, жарко, — посоветовал Витька и сам снял пиджак, бросил его на диван в углу и начал расстегивать рубашку.

Ни фига себе, а Груня говорила, что он стесняется раздеваться, и вот такой подарок. Я уж молчу про то, что ему еще положено долго жаловаться на жену, по крайней мере, именно это она мне обещала, а вовсе не поцелуи…

Что-то насвистывая, Витька под моим напряженным взглядом продолжал расстегивать пуговицы, пока одна из них не осталась в его руке. Он с досадой посмотрел на нее и со вздохом заявил:

— Ну, жизнь, пуговицу некому пришить.

— Давай пришью, — с готовностью предложила я.

Мы стали искать иголку с ниткой, которая, по мнению хозяина, где-то была, но не нашли. Витька выбросил пуговицу и остался в рубашке.

— Нечего удивляться, если жена меня променяла на кота.

— На какого кота? — проявила я живейший интерес.

— На Пафнутия. Своими бы собственными руками придушил эту сволочь.

— Кого, кота?

— Кота, — зло кивнул Витька. — И ничего смешного здесь нет, он у меня, можно сказать, жену отбил.

— Груню?

— Само собой, Груню. Что у меня жен-то, десяток? Я ж не татарин.

— Как это кот мог отбить у тебя жену?

— Так, — начал злиться Витька, — говорю, сволочь, еще и гадит где попало. Обычно мне в ботинок. Рядом Грунины стоят, так он ни-ни, а в мой — только оставь. Правда, у меня с этим гадом старые счеты. Грунька у своих была, мы тогда еще втроем жили: она, я и эта сволочь, это потом уж она развела зоосад, а тогда только этот. Короче, он у меня пуговицу от пиджака отгрыз и заныкал, и по всему пиджаку его шерсть. Прикинь, а меня люди ждут. Ну, я его под горячую руку хотел топить, он, гад, вырвался и на антресолях залег. Когда я его оттуда палкой выпихнул, вся злость прошла, хотя надо было бы его в тот день придушить, падлюгу, а я не стал. Вражина эта ванну запомнила и принялась мне мстить. К примеру, на диван сяду, он цап меня за палец, а Грунька: «Витя, пересядь в кресло, ты Пафочку нервируешь…» Пафочка… Ненавижу котов, самое бесполезное в мире животное. Вот скажи, какая от них польза?

— Мышей ловят, — ответила я.

— Мышей, — презрительно фыркнул Витька, — мышей разводить нечего, тогда и ловить не придется.

Мысль показалась мне интересной, и я кивнула.

— Вот взять хоть Пафнутия, — все больше расходился Витька, — мышей у нас нет, сволочь эта только жрет да мне в ботинки гадит, а она с ним носится, точно с дитем малым. Тьфу…

— Так может ей просто нужно о ком-нибудь заботиться? — выдвинула я предположение.