Чудотворец

– Как ты говорил? «Ты командир – тебе решать». Мне это больше нравилось.

– Мы теперь коммерсанты, Витя! Они такие дела не прощают!

– Иди, спи, – Ставицкий вздохнул и, выпроваживая Малькова, улыбнулся через силу: – Может, еще все рассосется. Жизнь – такая штука, мало ли что может случиться…

Когда бутылка коньяка опустела, Ставицкий позвонил по телефону.

– Как ты?

– Все хорошо. Денис здоров…

– Виделась с ним? – послушав несколько секунд, Виктор криво усмехнулся. – И что, твой Арбенин получил то, за чем приходил?

– Я не знаю, зачем он приходил. Видимо, поругаться: стал кричать – я его выгнала… Он знает, что Денис – твой сын.

– Все еще любишь его?

Вера помолчала, потом тихо произнесла:

– Витя, ты пьян. Ложись спать.

– Не хочешь со мной говорить? А с ним? С ним хочешь?! Только ведь жизнь такая штука – никакой экстрасенс не угадает! Вдруг ему завтра кирпич на голову свалится? Или еще что-нибудь?.. И все! Не будет его… А я буду! Я всегда буду!

Из трубки послышались короткие гудки.

…Денис лежал в своей постели и ждал маму.

– Папа звонил?

– Папа. Тебе привет передал.

– Ничего он не передал… Я же знаю, когда ты обманываешь.

– Передал, – устало сказала Вера. – Спи!

– Когда ты обманываешь, у меня вот здесь как будто что-то стучит…

Вера, которая уже ложилась в свою постель, обернулась и растерянно посмотрела на сына, который тер висок. Она подошла к Денису, присела на край кровати.

– Ну что за глупости?.. Тебе просто кажется, что я обманываю.

– Я знаю, – настойчиво повторил мальчик.

Вера глубоко вздохнула, закрыла глаза и крепко обняла сына.

* * *

Настя сидела в монтажной одна и просматривала запись своей беседы с профессором Голиным.

«Во время этих экспериментов Виктор Ставицкий хоть как-то проявил свои уникальные способности?»

«Он пытался двигать предметы, читать мысли, даже изменять кислотность растворов…», – пожал плечами профессор.

«Но всегда что-то мешало?»

«Говорил, люди вокруг не дают сосредоточиться… Принес пленку, где он дома, один, «оживил» увядший цветок…»

«Дома? Один? – Настя тонко улыбнулась. – Очень удобно!.. Валерий Максимович, скажите честно: вы же понимаете, что Ставицкий – мошенник?»

«Я не могу этого утверждать…»

Настя остановила запись, уловив, что в монтажную кто-то зашел. Глеб Стукалов в модном летнем костюме кивнул на экран:

– Ну, как твоя «бомба»? Скоро взорвется?

– Работаю… Мне бы еще пару недель?

– Сколько?! – Стукалов взмахнул рукой и покачал головой. – Ты у «бомбы» часовой механизм подкрути – через три дня должна сдать репортаж. Не сдашь – закрываем тему.

Настя уныло отвела взгляд.

– Домой едешь? – более мягко спросил Глеб.

– В ближайшие три дня вряд ли…

* * *

Настенные часы показывали без пяти восемь.

На кухне суетился Юра Арбенин: заварил чай, нарезал хлеб и сыр, поставил на стол масленку, сахарницу…

– Это не считается! Мы договаривались на совместный ужин, а это – завтрак.

– Да-да, не считается! – рассеянно отозвалась Настя. – Не отвлекайся, думай: что у нас еще есть?

– Поговори еще с кем-то из лаборатории – там же не только этот профессор был. Пусть тоже расскажут, как Ставицкий облажался.

– И что это даст? – Настя пожала плечами.

– Надо менять тактику! Не говорить в лоб: «Он – мошенник». Главное, посеять сомнение! Считай этот репортаж не своим заявлением в прокуратуру, а одним из этапов борьбы добра со злом!

– Николай прав, – тяжело вздохнула Настя, – нужны не только слова – что-то конкретное!

Улыбка сползла с лица Юры, и он язвительно заговорил:

– Ну конечно: он же у нас умный! Только если б этот умник не рисанулся, ты бы сейчас могла использовать запись той тетки, где она разложила всю их схему по полочкам!

На холодильнике зазвонил телефон.

– Не спится кому-то… Да?.. О! Ну, как там?

– Вечером иду в ресторан с самим Виктором Ставицким! – послышался в трубке сквозь помехи междугородней связи голос Николая. – Что-то мне подсказывает, мы обо всем договоримся: у него уже имя, поклонники – по большому счету, я ему не конкурент… Сегодня же сходи на рынок, к Ларисе с Ревазом – они хотели в этом участвовать, придется взять их в долю. А что делать? У Ларисы остались связи в филармонии: скажи, дней через десять могу уже выступать, пусть договаривается…

Все это время Настя сидела в углу и по односложным Юриным ответам пыталась уловить содержание разговора.

– Понял, все сделаю, – Юра покосился на девушку и сказал: – Мы тут с Настей завтракаем… Ей привет передать? Тебе от Коли привет.

Лицо журналистки вытянулось, она вскочила и кинулась к Юре:

– Не клади трубку! Дай мне!.. Алло? Доброе утро!.. Если честно, дела не очень: поставили срок – через три дня должна сдать репортаж. Всю ночь работала, утром зашла к Юре – вот, сидим… думаем… Ага… Удачи вам.

Она положила трубку, явно чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Юры.

– Ты так сказал… Он мог подумать, что я тут ночевала!

– И что?

Настя, не ответив, улыбнулась и кивнула в сторону прихожей:

– Доброе утро.

В кухню, с интересом посматривая на Настю, вошла Анна Владимировна.