Чудотворцы

В Хакру он так и не попал, хотя и, отпустив лошадей и мула, попытался было пробраться наверх. Но еврейские патрули, похоже, перекрывали все тропы в Ерушалаим, и у незнакомого с местностью инженера шансов пройти не было. Наткнувшись пару раз на вооруженных бородачей, и едва уйдя от погони, он решил, наконец, вернуться вниз, к морю. Хотя бедро ему теперь оттягивал тяжелый меч Никандра, а за плечами у него были лук и колчан Гордия, по настоящему вооруженным он себя не чувствовал и не представлял как будет биться, если до этого дойдет. Воевать ему совершенно не хотелось, а недолгая схватка с Никандром, хоть и завершившаяся случайной победой, еще раз убедила его в том, что сражения – не его стезя. Впрочем, лук помог ему добыть серну, и теперь у него был запас еды дня на два – пока мясо окончательно не испортится. Так он и шел, избегая даже троп и пробираясь сквозь чащу, пока на третий день лес не кончился и он увидел море с вершины пологого холма. Здесь его остановил сирийский патруль, воины которого с уважением отнеслись к изрядно помятому пергаменту с осколками печати наместника и даже проводили Публия до дороги, ведущей в Птолемаиду.

Но туда он так и не добрался, остановленный возле Йокнеама11. В этом небольшом, но богатом и космополитичном городе сейчас пребывала временная резиденция нового царского наместника Лисия. Облеченный неограниченной властью, Лисий задумал поход в Иудею, призванный положить конец наглому мятежу, что бросил вызов могуществу империи. Рассказ Публия он выслушал весьма равнодушно, похоже, что отряд Никандра был не единственным, который потрепали, а то и совсем уничтожили мятежники. Самому же Публию было приказано срочно возглавить инженерный корпус, довольно скромный по сравнению с большой армией, вставшей под городом, там где караванная тропы выходила из ущелья на равнину. Два многозарядных скорпиона и четыре баллисты не требовали так уж много внимания, и у инженера образовалось достаточно свободного времени. Йокнеам оказался совсем небольшим городом, и его лупанарии не справлялись с потребностями огромного войска, да и не лежала у него больше душа к таким развлечениям. Поэтому он предпочитал просто сидеть вечерами на северном краю городской стены и смотреть вниз, в долину, где горели бесчисленные костры и откуда доносился запах похлебки. Он больше ни о чем не думал, его мысли были пусты, как бочка из под дешевого вина после набега жаждущих воинов, вот только яркие глаза цвета мокрого песка почему-то все время стояли перед его мысленным взором.

Так прошла неделя, пошла вторая, ближе к концу которой его позвали на совет военачальников, проходившем под стенами города, в шатре под холмом, на самом краю плодородной долины. Публий отогнул полог, вошел и замялся в растерянности, не зная кого приветствовать первым: ни самого Лисия, но его стратегов он не знал в лицо.

– Входи, инженер, и возрадуйся – сказал человек плотного сложения, сидевший на треножнике в углу – Налей себе вина и посиди пока тихо.

Вероятно, это был сам Лисий, потому что он единственный был в шелковом плаще поверх ниспадающего аккуратными складками и заколотого дорогими фибулами хитона и не носил никаких атрибутов воина. Трое остальных склонились над картой, растянутой на трех других треножниках, и были в коротких плащах – хламисах – поверх льняных туник и подпоясаны широкими ремнями с короткими мечами в ножнах. Три стратига, подумал Публий подливая себе побольше воды в вино, не слишком ли много на одну армию? Усевшись на разборную походную скамью, он без особого интереса прислушался к разговору,

– Могу ли я спросить, кто из нас будет архистратигом? – спросил то ли лысый, то ли наголо бритый полководец, в хламисе бордового цвета.

– Погоди, Птоломей – поморщился Лисий – Всему свое время. Лучше расскажите мне, какими силами мы располагаем? Ну, кто начнет? Наверное ты, Никанор?

– Да, господин – ответил коренастый в лазоревом плаще – У меня, думаю, есть нужные тебе сведения. Мы располагаем десятью хилиархиями гоплитов, еще десятью – пельтастов. К этому надо добавить тысяч двадцать всякого сброда из персидских провинций и наемников. Из последних, некоторые – достойные воины, но им всем надо платить. Впрочем, и остальным тоже.

С этими словами Никанор вызывающе посмотрел на Лисия. Было заметно, что он его ни на обол не ценит и презирает, причем делает это открыто, как и полагается относиться к чиновнику уважающему себя полководцу.

– А вот это, мой друг – ласково сказал Лисий – Не твоя забота.

Публий, воспитанник понтификов, сразу понял, что коренастый Никанор нажил себе врага.

– Кстати, наш великий Базилевс, да хранят его все боги Олимпа… – зевнув, продолжил наместник – …уже распорядился выплатить всему войску жалованье за год вперед.

При этих словах стратиги заметно оживились и подлили себе еще вина.