Чудовища

Странно, конечно, что мой инфекционный эндокардит вдруг прекратился. Что ж, похоже, иммунитет все-таки оказался сильнее. Жаль, но ничего не поделать, теперь еще и распечатать новый вирус не могу, потому что капитан опять запретил распечатку инфекционных агентов. Хорошо хоть, с тем вирусом эндокардита отвертелась. Пришлось придумывать длинную легенду о склонности вирусов к мутациям, чтобы объяснить Кариму, зачем я сделала безобидный вирус смертельно опасным для человека. Вроде поверил, но мне теперь придется искать новый способ самоубийства.

— Скажи, Михей, ты хотел бы стать чистокровным? — спросила я, садясь рядом с кроватью, на которой лежал Михей. Его голая грудь была тщательно перебинтована, а к вене подключена капельница.

— А коли я чистокровным стану, то буду таким же плохим, как и они? Чужие деревни разорять да баб на кострах жечь?

— Ну что ты, Михей. Я уверена, из тебя бы получился очень хороший чистокровный.

— Коли так, то почему бы и нет? — пожал плечами он. — А коли я чистокровным обернусь, то другие чистокровные не возжелают более меня грабить да убивать?

— Конечно, не возжелают.

Он довольно улыбнулся, и я открыла голографическое меню, чтобы настроить редактор генов.

— А вы разве не покараете чистокровных? — неожиданно спросил Михей, невинно заглядывая в глаза, словно ребенок. — Они много непотребств чинили.

— Ну что ты, Михей, — улыбнулась я, — мы не боги. Мы такие же люди, как и ты. Просто у нас есть технологии, поэтому и возможностей несколько больше.

— Текнолохии… — задумчиво протянул он.

— Да, — кивнула я, — благодаря развитой науке.

— Наука? — округлил глаза он. — Изобретательство? Так то же грех! Ученые-колдуны привели мир к Катастрофе!

— Это давно позади, Михей!

— Одиннадцатая заповедь гласит: не изобрети себе механизма, ни облегчающего труда твоего, ни облегчающего убиения зверя лесного, равно как и водного и небесного! Ибо изобретательство есть мерзость пред ликом Господним, и кара небесная постигнет того, кто упадет во искушение изобретательства!

— Это не так. Ты же пользуешься ножом или силками?

— А как же! — кивнул он.

— Они тоже когда-то были изобретены. Катастрофы иногда случаются, но это не значит, что изобретения и наука — вселенское зло. Это просто инструмент. Например… как нож! Ножом можно резать морковку, а можно и убить кого-то. Ты же не скажешь при этом, что нож — это зло?

— Вестимо, нет. Но что, коли наука опять приведет к Катастрофе?

— Благодаря науке мы смогли добраться до вашего мира и спасти тебя, разве это не чудесно?

— Почему тогда вы не вызволили Любаву?

— Любаву? — удивилась я.

— Ну да, — кивнул Михей, — жену мою. Разве справедливо, что ее сожгли заживо? Почему вы не вызволили ее? Разве она не вела праведную жизнь? Не соблюдала заповеди? А другие бабы из моей слободы? Чем они провинились?

— Михей, — вздохнула я. — Я же сказала, мы не боги. Мы не можем всех спасти. Очень жаль, конечно…

— Разве энта ваша наука не всемогущая? Разве вы не всезнающие? Не бессмертные?

— Нет. Невозможно стать всезнающим и бессмертным, хотя благодаря науке мы можем узнать больше, чем вы, и живем дольше, чем вы.

Он выглядел задумчивым, поэтому я продолжила:

— Любым инструментом можно пользоваться во благо или во вред. Важно научиться пользоваться инструментами, а не выбрасывать их, потому что ими ненароком можно пораниться.

Спустя несколько минут я обратилась к роботу Валере, все это время сидевшему неподалеку:

— Одиннадцатая заповедь — твоих рук дело?

— Конечно, — кивнул он. — А как еще победить вырожденцев, если не втемяшив им в головы обскурантизм? Некоторые из них, знаешь, какие сильные благодаря мутациям? Многие другие невероятно быстрые, бывали и такие, которые ядом плевались или в кромешной тьме видели, словно кошки.

— Некоторые мутации, возможно, полезные. Может, оставить их в генофонде? — задумчиво произнесла я.

— Можно и оставить, но будет ли тогда такое существо представителем вида Homo sapiens? — нахмурился Валера.

— А почему нет? У каждого человека есть несколько мутаций относительно его родителей. Все мы мутанты. Какое количество мутаций нужно, чтобы человек перестал быть человеком? А как насчет генномодифицированных? Люди давно внедрили себе гены собак, отвечающие за выносливость, антираковые гены слонов и «гибернационные» гены медведей…

— Еще ген короткого сна, позволяющий спать по четыре часа в сутки и прекрасно высыпаться, — напомнил Валера. — Когда-то процедура его вживления была очень популярной, а сейчас он уже встроен в геном всей популяции.

— Да, — кивнула я. — И еще некоторые даже вживляют себе ген, отвечающий за выработку целлюлазы, чтобы жрать древесину. Неплохое решение проблемы голода, разве не так?

— Ага, только вот, если верить обладателям такого гена, древесина так себе на вкус, — скептически заметил Валера, — и они отнюдь не рвутся ее жрать.

— А как насчет колонистов? Земные растения не всегда приживаются на других планетах, зато там могут быть весьма живучие представители местной фауны. Но они будут пригодными в пищу, только если колонисты подкорректируют себе несколько генов.