Чудовища из Норвуда

– У меня в голове мозги, братец, а не книжные глупости, – ответила я. – Не ты ли заставлял меня заниматься бумагами, когда мне хотелось читать сказки? Тогда я тебя ненавидела, а теперь вижу, что это было не зря…

Я подалась вперед и сказала:

– Финансами в известном нам поместье занимается дряхлый старик, который ничего не смыслит в нынешнем положении дел в округе, а хозяин вовсе не интересуется этакой скукотищей. Ты понимаешь меня, Манфред?

– Конечно, Триша! – воскликнул он, и глаза его вспыхнули. – Но…

– Но это займет время, и, боюсь, немалое, – добавила я. – Ты сам понимаешь, настолько серьезные вещи не делаются в один день и нужно как следует продумать действия… Ты ведь, скажем, получив свою награду, не переехал в новый дом и не выдал девочек за принцев, не так ли? Хотя на это бы тебе средств не хватило, о чем это я…

– Да, именно, – серьезно сказал Манфред. – Выставлять такое напоказ не стоит. Анна с Дианой выйдут замуж за порядочных и обеспеченных молодых людей, а новая родня никогда не попрекнет их – такого приданого и за принцессами не дают!

– Узнавал? – усмехнулась я.

– А как же, – улыбнулся он.

Ах, брат мой! Я любила его… по-своему, не слишком сильно, но любила. Он был много старше, и он заботился обо мне после смерти нашего отца. Да, я не смогла завершить обучение в обители, потому как его дочерям требовался присмотр, но у других не было и такого! Зато я многому научилась уже в доме Манфреда, разбирая его бумаги и слушая разговоры с партнерами и случайными людьми. Пожалуй, это было куда лучше, чем сидеть день-деньской за вышиванием или там клавесином!

Грегори был совершенно равнодушен к музыке, некстати вспомнила я. В одном из заброшенных залов я нашла клавесин необычной конструкции, видимо, старинный, но звуки он издавал ужасающие – бряцал, клацал и стонал, как издыхающее животное. Я решила, что он расстроен, но Грегори сказал, поморщившись, что этот гадкий инструмент на его памяти никогда не издавал приличествующих ему звуков. Видимо, снова какое-то волшебство!

Так я отступилась от клавишного инструмента, зато нашла на чердаке небольшую арфу, тоже расстроенную, без половины струн, но мне удавалось наиграть на ней мелодию… Слух у меня имелся, и кое-чему меня научили – простенькие пьески я выучить успела. Но, увы, этого было мало даже для дамского салона средней руки в нашем городке… И как славно, что Грегори предпочитал разговор музицированию!

– Триша? – окликнул Манфред, и я поняла, что отвлеклась.

– Что, прости? Извини, я устала с дороги.

– Я спросил, можешь ли ты хоть примерно сказать, когда удастся получить вспомоществование от известной особы?

– Конечно, – честно сказала я. – Никогда.

– Но…

– Послушай меня, Манфред, – негромко, но убедительно произнесла я. – Я много наговорила тебе. Я в самом деле сумела бы добыть богатства, сокрытые в поместье, но не стану, даже не проси! И помолчи, дай договорить!

Я перевела дыхание. И зачем я только завела разговор о сокровищах? О, ну конечно!

– Его золото проклято, – зловеще выговорила я. – Ты получил малую толику – и довольствуйся ею! Он сам сказал, что ты распорядился подарком с умом, а потому не пострадал. Так не упусти же выгоды, только не жадничай! – Я сделала паузу и продолжила: – Я заполучила клочок земли, который прокормит меня, когда я состарюсь… если не найду себе мужа, конечно же. Ты же выдашь дочерей замуж за обеспеченных людей, они не будут знать нужды, да и тебе не грозит разорение. Не гонись за призрачным богатством, брат, оно не приносит счастья, одни лишь беды! Ты же помнишь то поместье…

– Век не забуду, – содрогнулся он и подлил нам вина. – Триша…

– Что, Манфред?

– Ты и так сделала слишком много для меня, – серьезно сказал мой давно овдовевший брат, потянулся ближе и коснулся моих пальцев.

В его доме много лет уже не было женской руки, кроме моей, и если его и утешали какие-то женщины, то не под этой кровлей, я бы такого не потерпела. Пусть развлекается как угодно, но только не рядом с девочками!

Должно быть, потому он и не женился вторично: за дочерьми приглядывали сперва няньки, потом я, мне же он препоручил хозяйство. И то я ведь была ровесницей его покойной супруги… И девочек не было нужды отдавать в обучение: денег хватало на учителей, а я отличалась среди воспитанниц обители умом и смекалкой, сама могла наставить племянниц во многих науках! (Да, гордыню мою воспитательницы смирить так и не сумели.)

– О большем я просить не вправе, – негромко сказал он, сжав мои пальцы. – Скажи только, как выручить тебя? Чем расплатиться?

– Вот этого не нужно, Манфред, – ответила я. – Да, место это необычное, но… Думаю, я смогу уйти, если захочу, но пока… пока я еще не надоела хозяину. Может быть, удастся разжиться еще чем-нибудь, не обремененным проклятием!

– Тебе нужно было родиться мужчиной и унаследовать дело отца, – вздохнул он. – Только о делах и говоришь… Ну, как скажешь! Мой дом – твой дом, Триша, ты всегда можешь вернуться ко мне… Девочки скоро разлетятся к мужьям, а я останусь совсем один!