Чудовища из Норвуда

– Конечно. Поди отличи их от фей! – усмехнулся он и вдруг снова нахмурился. – Погоди, о каких старых деревьях ты говоришь? Тех, что в центре парка? Большая купа, сросшаяся стволами?

– О них самых! Вы что-то вспомнили?

– Нет… нет… – Грегори снова встряхнул головой. – Кажется, отец говорил мне о чем-то, связанном с ними, о чем-то важном… Но я не придал этому значения, пропустил мимо ушей, должно быть. Когда это дети внимательно слушали родителей? А потом…

– Что было в письме, вы тоже вспомнить не можете? – спросила я.

– Откуда ты… А! Ну конечно, Хаммонд проболтался! – фыркнул он. – Старый сплетник… Я помню, что письмо было, Триша. Помню, что сидел над ним всю ночь и старался заучить сказанное в нем наизусть, а под утро собирался сжечь, как просил отец. Память у меня всегда была отменная, и я был уверен, что уж о таком не позабуду, и если придется… Что я должен был сделать? Этого я не знаю…

– Пробелы в хрониках вы тоже обнаружили, – напомнила я.

– Да, когда начал звереть от скуки и решил привести их в порядок – все какое-то занятие! Но изъятого не нашел. Должно быть, эти страницы уничтожили как позорные или что-то в этом роде, – усмехнулся Грегори. – Представляю, что должны были отчудить предки, чтобы отец приказал убрать с глаз долой описание их похождений!

– Не представляете, – ответила я, дождалась, пока он вопросительно взглянет на меня, и пояснила: – Эти ваши предки не только крестьянок на сеновалы затаскивали и соседние земли присваивали. Они убивали фей. И если бы вы прочли те страницы, то, быть может, никакого проклятия и не случилось бы…

– Но если так, почему отец вообще решил…

– Да не отец ваш, а еще его прадед! Должно быть, опасался чего-то… Скорее всего легкомыслия потомков вроде вас, – добавила я, пригладив ему взъерошенные волосы. – Сами посудите, вдруг бы вы по малолетству и недомыслию проговорились феям о чем-то очень важном? Тогда и вы оказались бы в опасности, и способ, которым можно уничтожить фею, канул бы в небытие… Вы, возможно, избежали бы проклятия, но скоро умерли бы, а Норвуд остался бесхозным. Я ведь верно понимаю: никаких побочных ветвей у семейства нет?

– Нет, – покачал головой Грегори. – Если даже младшие сыновья уходили из семьи, они брали другие имена, но это случалось очень редко. Дед рассказывал, в Норвуде прежде было полным-полно народа, но то было во времена его детства. Потом многие ушли воевать, девушек отдали замуж… Ну а моему отцу досталось доброе пожелание феи. Я – последний мужчина в роду, и… Не хотел тебе говорить, Триша, но у меня осталось всего три лепестка…

– Но их же было куда больше!.. – воскликнула я, припомнив проклятую розу, какой я видела ее в последний раз. Да, она выглядела уныло, но лепестков еще хватало! – Неужто это из-за вашего поступка?

– Должно быть, так. – Грегори отошел от окна, тяжело опустился на кровать, поманил меня к себе, и я охотно села рядом, позволив обнять себя и прижать покрепче. – Сколько лет прошло, а я все не могу понять сути… Что я ни сделаю – все оборачивается против меня! Наверно, если я буду просто лежать и смотреть в потолок, лепесток все равно упадет. Скажем, потому, что я предавался лени, а мог бы в это время пробегать мимо озера и выудить из него незадачливого рыбака! Или, наоборот, остановил бы браконьера и спас оленя…

Я невольно замерла. Кажется…

– Кажется, я поняла, – прошептала я, обхватив его за шею. – Было сказано, та роза срослась с вашей душой. Каждый раз, когда вы делаете что-то, что ранит вас, она теряет лепестки!

– Так выходит… – Грегори рывком сел, отстранив меня, – как бы я ни поступил, все равно… Нет, Триша, постой, что за чушь! Помнишь браконьера? Думаешь, я так уж расстроился, когда он попал медведю в пасть? А лепесток упал…

– Может, и не расстроились, а заноза осталась. Или вовсе пожалели, что это не вы оторвали ему голову, главное, это вас задело. Вы подумайте, припомните, из-за чего еще роза теряла лепестки… Вот из недавнего – я уехала за покупками, а вы рассердились! Но дело было вовсе не в вашей злости, ведь так? – тихо спросила я, глядя в темные глаза.

– Нет, – честно ответил он, – или не только в ней. Мне было… не знаю, как это описать! Я доверился тебе, а ты… Я подумал, что ты сбежала, воспользовавшись моим опрометчивым разрешением, и мне стало настолько горько… Я же ничем тебя не обидел, хоть и пытался! Но то все было притворством, и ты прекрасно это видела, так ведь? А ты вернулась, заговорила со мной как ни в чем не бывало, и тут уж я вспылил!

– Значит, я права, и дело только в вас… И теперь вы, чтобы избавиться от меня… – тихо выговорила я, не отрывая взгляда от его лица.

– Да, я рвал себе душу по-живому, – без тени иронии промолвил Грегори. – Я только хотел, чтобы ты ушла подальше от этого проклятого места, и пусть бы я потом свихнулся от боли, лишь бы тебе ничто не угрожало, лишь бы ты была счастлива…