Читаем Чудовища морских глубин полностью

Бесспорно одно ― Дени де Монфор никогда больше не занимал официальных постов в научных или учебных заведениях. Несмотря на сыпавшиеся на него сарказмы, он храбро и настойчиво продолжал заниматься раковинами, хотя его материальные обстоятельства «рыцаря-одиночки» не очень этому способствовали. После издания второго тома «Систематической конхиологии» в 1810 году он до 1816 года напечатал еще несколько статей и заметок в журнале «Физико-экономическая, учебная и развлекательная библиотека», но его работа в области» малакологии осталась неоконченной. Возможно, он поселяется в деревне, где жизнь дешевле, чем в Париже, и занимается более прозаическим и более прибыльным делом, чем конхиология, а именно пчеловодством. Во всяком случае, в 1813 год он печатает брошюру на эту тему: «Улей, дающий три урожая в год, укрепленный и экономичный, и его содержание, или Средства защиты пчел от вредителей».

Но ни эта брошюра, ни занятия пчеловодством, по-видимому, не улучшили его положения, поскольку чуть позже он выпускает брошюру еще более скромную, с единственной целью заработать немного денег. Это был словарь на 16 страницах ин-октаво, содержащий 100―150 слов на 19 языках, включая диалекты. Это были наиболее употребительные слова для изучающих иностранные языки. В этом отношении опыт Дени де Монфора был предтечей современных практических методов изучения иностранных языков.

После 1816 года Дени-Монфор совсем ушел в тень, и мы так ничего и не узнали бы о нем, если бы не любопытный рассказ ученого-малаколога прошлого века профессора Ж.-Поля Дезайе. Будучи специалистом по конхиологии[19], он собрал коллекцию раковин, ставшую известной во всем мире. Он искал редкие раковины не только в окрестностях города. А в самом Париже он в течение многих лет усердно посещал магазинчики натуралистов-коммерсантов в поисках образцов, которых не было в его коллекции.

Однажды в одном из таких магазинов, где бабочки соседствовали с кристаллами аметиста, а чучела птиц ― с лягушкой в бокале, Дезайе увидел, как открылась дверь и вошел человек нищенского обличья, с всклокоченной бородой, оборванный, в бахромчатых панталонах и залатанной рабочей блузе. Несмотря на свой плачевный вид, держался он уверенно.

Этот по виду нищий извлек из-под своих лохмотьев полотняный мешок и высыпал его содержимое на прилавок перед торговцем.

― Месье, я принес вам ваши раковины, ― прохрипел он тоном, в котором чувствовалось, однако, достоинство.

На прилавке лежало штук двадцать раковин, многие из которых были очень редкими. Торговец тщательно пересчитал их и, порывшись в кассе, выдал странному типу монету в двадцать су и предложил ему зайти через несколько дней за следующей порцией. После ухода незнакомца Дезайе спросил с любопытством у хозяина лавки, кто это такой.

― Как, вы его не знаете? ― ответил тот. ― Однако это известное имя в конхиологии ― Дени де Монфор.

Молодой человек не поверил своим ушам, но это действительно был Дени де Монфор, впавший в самую последнюю нищету, из которой у него не было никаких шансов выбиться. Единственным источником дохода для него были лавки натуралистов-коммерсантов, где иногда ему давали раковины для определения. Хотя это занятие требовало довольно больших и редких знаний, оно едва могло его прокормить. Из того франка, что он получал, несколько су тратилось на хлеб и колбасу, а остальное ― на живительный напиток. Все это поглощалось в крошечной мансарде, где он жил в полном одиночестве, всеми оставленный и забытый. О его трагическом конце можно прочитать в библиографическом разделе «Животного царства» Кювье: «…умер от нищеты на улице Парижа в 1820-м или 1821 году».

Он умер на улице, как Эдгар По, и даже еще ужаснее, чем По, которого успели все же отвезти в больницу, прежде чем тот испустил последний вздох.

Так ушел из жизни, одиноким и несчастным, непонятым и осмеянным, великий французский зоолог, прекрасный писатель, виновный только в том, что отважно шел по следу неизвестных чудовищ.

Пьера Дени де Монфора необходимо реабилитировать

И как будто бы этого жалкого конца было недостаточно, чтобы простить его отчасти спорные ошибки ― доверчивость, упрямство, фатальную любовь к чудесам, он не знал даже, если можно так сказать, посмертного удовлетворения от реабилитации. В качестве надгробной речи прозвучали насмешки, скрипучие проповеди и даже жалость ― эта подачка для нищих духом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Перегруженный ковчег. Гончие Бафута. Зоопарк в моем багаже
Перегруженный ковчег. Гончие Бафута. Зоопарк в моем багаже

Имя Джеральда Даррелла известно во всем мире. Писатель, натуралист, путешественник, создатель уникального зоопарка на острове Джерси, на базе которого организован Фонд сохранения диких животных. Даррелл написал более тридцати книг, и почти все они переведены на многие языки, им снято несколько десятков фильмов. В настоящем издании представлены три книги Даррелла, в которых рассказывается о его путешествиях по тропическим лесам Западной Африки. Уникальная коллекция животных, собранная Дарреллом во время третьей экспедиции в Африку, послужила основой для его знаменитого зоопарка. Увлекательно, с любовью и искрящимся юмором Даррелл повествует о поведении и повадках птиц и зверей, обитающих в джунглях, рассказывает о хитростях охоты за ними и особенностях содержания маленьких пленников в неволе, заставляет переживать за их судьбу и вместе с автором восхищаться богатством и разнообразием мира природы.

Джеральд Даррелл

Приключения / Природа и животные / Путешествия и география