Чудовища морских глубин

Можно ли упрекать художника, иллюстрировавшего переведенное на разговорный язык и предназначенное для широкой публики издание этого сочинения, за такое изображение этого моллюска? Конечно, нет, поскольку автор сам говорил о нем как о "морской рыбе, имеющей восемь лап". И можно ли упрекать Альберта фон Больштедта, самого авторитетного ученого Средневековья, за то, что он описал осьминога таким образом? Ведь в его время "рыбой" называли всякое морское животное, кем бы оно ни оказалось - медузой, морской звездой или китом.

Морское чудовище, похожее на льва

Досадные искажения, привнесенные усердным иллюстратором, иной раз могут зайти очень далеко. Не надо удивляться, например, видя большинство морских чудовищ одетыми в чешуйчатую кольчугу. Ведь рыбы - самые характерные обитатели моря, а у рыб обычно имеется чешуя. И, если в описании упоминалось о морском происхождении животного, добросовестный иллюстратор не преминет подчеркнуть это, наделив его в своем портрете чешуйчатой кожей. Может быть, в некоторых случаях художник и сам сомневался в том, что это создание ею обладало, однако для него наличие чешуи было самым простым способом символически выразить морское происхождение животного. Не достаточно ли было бы, скажете вы, изобразить его плавающим в своей родной стихии? Да, конечно. Но дело в том, что вода - это вещество, дьявольски трудно поддающееся изображению. В этом суть проблемы. Именно в силу такой условности на рисунке первого ватерклозета, сделанном в XVI веке, резервуар с водой изображен полным рыб*. Можно быть уверенным в том, что никто и никогда не собирался использовать в виде аквариума сосуд, предназначенный для регулярного опорожнения нечистот в трубу для стока. Но можно ли было иначе и с большей ясностью продемонстрировать оригинальность этого новшества?

* Этот рисунок содержится в сочинении "A New Discours on a Stale Subject, Called the Metamorphosis of Ajax" (1556), принадлежащем перу изобретателя этого приспособления, сэра Джона Харрингтона, крестника королевы Елизаветы Английской.

Всякое изображение - продукт условности. Даже цветная фотография, в которой некоторые могут усмотреть предел достоверности изображения, предоставляет смотрящему полную свободу в оценке размеров, глубины и удаленности предметов. В любую эпоху, в каждой цивилизации люди умеют вносить в изображение поправки, требуемые существующими в их сознании условностями. Все заключается в том, чтобы знать об этих условностях.

Так, искушенный зоолог прошлого не позволил бы обмануть себя даже самым крайним искажениям и прикрасам, допущенным свидетелями или иллюстраторами. Об этом можно судить по тем тонким комментариям, которыми месье Гийом Рондоле сопроводил в своей "Всеобщей истории рыб" изображение некоего "морского чудовища, похожего на льва": "Помещенное здесь чудовище - это замечательное животное, не имеющее никаких органов, приспособленных для плавания. Поэтому я часто сомневался в том, что это животное - морское, но в Риме меня убедили в том, что это чудовище было выловлено в море незадолго до смерти папы Павла III*. У этого животного была внешность и размеры льва. Оно имело четыре достаточно хорошо развитые лапы, пальцы на которых не были соединены кожными перепонками, как у бобра или речной утки, но были полностью разделены и снабжены когтями. У него был длин ный хвост с кисточкой шерсти на конце, большие уши и чешуя, покрывавшая все тело. Он не смог долго прожить вне своей природной стихии.

Хотя этот портрет был мне предоставлен людьми учеными и достойными доверия, я предполагаю, что художник, возможно, добавил к нему от себя нечто такое, что показалось ему естественным: так, ноги чудовища кажутся слишком длинными для морского животного; художник также мог забыть и о кожных перепонках между пальцами ног. Морским животным не свойственно иметь большие уши. Чешуя могла занять место грубой кожи, подобной той, которая покрывает ноги морских черепах. Обычно животные, которые дышат легкими и опираются на костный скелет, не бывают покрыты чешуей. Но случается, что художники наделяют чешуей многих других, не имеющих ее животных и чудовищ, как, например, китов, изображенных на картах северных морей в "Космографии" Мюнстера. В этом также можно убедиться на примере, изображений морского теленка, касатки, сколопендры, китообразных и др.

* В "Приложении к книге о чудовищах" Амбруаза Паре содержатся самые полные сведения о вышеупомянутом животном: "В Тирренском море, вблизи города Кастра, было поймано чудовище, которое доставили тогда в Парсель епископу, наследовавшему папский престол после смерти папы Павла III. Оный лев имел голос, похожий на голос человека. Он был привезен в город, где вызвал всеобщее восхищение, и вскоре после этого умер из-за невозможности жить вне естественной для него среды; так сообщает нам Филипп Форестус в третьей книге своих хроник".