Чудовища (СИ)

Я переключила микродрон на автопилот и резко сняла с головы устройство нейроинтерфейса. Голограмма тут же исчезла, оставив меня одну в столовой космолета. Сев, а фактически упав в кресло, я отставила нейроинтерфейс подальше и потерла переносицу.

— Устала?

Это прозвучало так неожиданно, что я вздрогнула и, повернув голову, увидела Зака Далмасского. Зак был иланином — разумной формой жизни гуманоидного типа. Высокий, плечистый, сплошь черный с явно проступающей чешуей на бровях и скулах, с ежиком ярко-красных волос, он был одним из самых экзотических членов экипажа, если не считать нгумба Пако, конечно.

— В последнее время ты очень много внимания уделяешь аборигенам Земли-12, — констатировал Зак и присел рядом.

Я заметила, что продолговатые зрачки его золотистых глаз слегка расширились, но никак не могла вспомнить, что это значит.

— Почему? Что ты там ищешь? — продолжал Зак.

— Пытаюсь понять.

— Что? — Он поднял чешуйчатые брови, и его продолговатые зрачки сузились.

— Что произошло на «Новых Горизонтах 42».

— Твой кожный покров чрезвычайно бледный в последнее время, а под глазами образовались темные круги.

— Спасибо, — нахмурилась я. Конечно же, я сознавала, что илане не люди, поэтому их понимание вежливости и чувства такта отличается от земного.

— Ты, часом, не заболела? Ты же понимаешь, я как доктор интересуюсь, ну и как твой друг. — Он лучезарно улыбнулся, показав два ряда заостренных зубов, напоминавших акульи. Это вкупе с массивной челюстью и широкими плечами придавало улыбке несколько угрожающий оттенок. Я, конечно, знала, что ничего такого он не подразумевал, ведь илане — крайне неагрессивные симбионты человека.

Чертами лица они очень похожи на нас, но способность улыбаться в них природой не заложена. Этому илане научились у людей, правда, у них все еще получалось довольно специфично. Когда-то читала целую статью о том, как им с помощью нанороботов модифицировали речевой аппарат, чтобы они могли говорить на межзвездном, и как они разучивали человеческую мимику, чтобы легче влиться в общество.

Да, люди всячески способствовали такому симбиозу, ведь у илан много положительных качеств: они трудолюбивые, исполнительные и совершенно неконфликтные. Одним словом, идеальные симбионты. К тому же физически илане очень сильные, у них превосходная память и они не теряют обучаемости с возрастом, как люди.

— Со мною все хорошо, — заверила я, и тут же перед внутренним взором возник космолет «Новые Горизонты 42», мирно дрейфующий на орбите Земли-12.

Когда Алекс только высадился на колонизационном корабле «Новые Горизонты 42», связь еще была. Мы даже смогли увидеть длинный коридор, пока Алекс по нему шел, но потом изображение задрожало и исчезло. Тщетно мы пытались восстановить связь — помехи перебивали и звук, и картинку. Получается, на корабле колонистов установлены «глушилки», но кто мог их включить? Спустя двадцать три минуты корабль взорвался. Вместе с Алексом, черт побери!

Колонизаторский космолет «Новые Горизонты 42» дрейфовал на орбите Земли-12 около столетия и разлетелся вдребезги, как только мы решили его исследовать. На мониторе хорошо было видно внезапный и беззвучный взрыв в космосе.

Потом мы обнаружили несколько спутников на орбите Земли-12 с «глушилками». Видимо, поэтому мы и не получали сигналов бедствия от колонистов — все нещадно глушилось. Но кем? Где эти страшные чудовища, о которых говорил Кирилл Леонов?

— Анна… Анна? Эй, Анна?! — словно откуда-то издалека доносился голос Зака.

— Что? — вздрогнула я.

— Мы о тебе беспокоимся.

— Правда? — Я недовольно на него посмотрела. — Нет причин для беспокойства.

— Но в последнее время ты выглядишь…

— Уставшей?

— Да, — кивнул он, — я же доктор и понимаю, у людей есть такая особенность, эпигамная дифференциация называется, или, как говорят в просторечье, любовь. Из-за этого в случае гибели полового партнера человек может впасть в депрессию…

— Совсем необязательно, — возразила я.

— Не спорь, — нахмурился Зак, — я много знаю о людях, почти всю жизнь их изучаю. И эту вашу эпигамную дифференциацию тоже хорошо изучил. Кстати, забавное явление, не устаю изумляться: и как только эволюционно мог возникнуть механизм, приводящий к расстройствам психики?

— Что? — удивилась я.

— Что такое влюбленность, если не психическое заболевание, возникшее в ходе эволюции ради передачи генетической информации?

— Ох, Зак… — скривилась я, — почему ты называешь то, что возникло в ходе эволюции, болезнью? Раз оно возникло, значит, это явление полезное, разве болезнь может быть полезной?

— Еще как может, — заверил он. — Вспомни хотя бы серповидную анемию. Она увеличивала устойчивость к малярии, до того как люди окончательно победили эту страшную болезнь. А как же возникновение плацентарных на Старой Земле? Способность к локальному угнетению иммунитета была перенята многоклеточными от одноклеточных в ходе горизонтального переноса генов. То есть благодаря инфекционному процессу!

— Не устаю поражаться твоей эрудиции, — заметила я.