Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна

Регламента не было, и всякий оратор имел возможность витийствовать сколько душе угодно. Ни аплодисменты, ни свист и шиканье протоколом не дозволялись. Однако средство воздействия на очередного оратора все же имелось, на правом подлокотнике каждого кресла с полдюжины кнопок. При нажатии любой из них над макушкой сидящих вспыхивали шары света, размером с апельсин, цветом выражавшие отношение слушателя к речам оратора — от полного одобрения до категорического неприятия. Примерно через квадранс над головами добрых девяти десятых присутствующих зажглись зеленые в красную полосу шары — не просто неодобрение, а недвусмысленное пожелание оратору закругляться и слезть с трибуны к чертовой матери. Что было вполне понятно: такая вот художественная самодеятельность в равной степени мешала как «партии власти», так и оппозиции.

По очередной неписаной традиции оратору полагалось эти сигналы учитывать — и вскоре герцог с превеликим сожалением на лице трибуну покинул. И на нее поднялся очередной критикан, дополнивший критику предложением запретить привозить в Империю любого рода «обитающих на земле животных». Мишенью в первую очередь были, понятно, гармы, но этого оратор не мог высказать прямо, ибо непременно задел бы этим императрицу. А потому и он получил изрядную порцию зелено-красных шаров — предложенный им запрет был сформулирован так, что касался и привезенных с земли породистых кошек, и комнатных собачек, а они, за редкими исключениями, обитали во всех манорах…

Настал момент (мысленно сверявшийся со списком ораторов Сварог его четко отметил), когда были высказаны все претензии и внесены все предложения. Сводившиеся к тому, что они с Канцлером уже знали: изничтожить земные пароходы, паровозы, самолеты и электрические устройства, «законсервировать» земную жизнь в незыблемом состоянии, ужесточить «Закон о запрещенной технике», запретить ларам принимать земные дворянские титулы и королевские короны (сие, изволите ли видеть, унижает достоинство благородных ларов, стоящих неизмеримо выше любого обитателя земли, включая тамошних королей), обязать ларов, отправляющихся на землю развлечься, проводить там не более трех дней в месяц… и так далее, и тому подобное.

Едва ли не все подобные предложения включали в себя и отеческую заботу о будущем Сварога. Надо отдать им должное, никто не требовал ни его крови, ни хотя бы предоставления возможностей наблюдать небо в клеточку — прекрасно понимали, стервецы, что Яна на такое никогда не пойдет. Однако практически все предлагали уволить его со всех постов, исключая придворные, девятый стол распустить вообще как ненужного дублера восьмого департамента, а всех абсолютно его сотрудников выключить из списков гвардии. Очень часто звучали предложения отправить в отставку и Канцлера (за потворство недальновидным реформам, способным вызвать Вьюгу), и еще нескольких человек — наперечет сторонников Канцлера со Сварогом.

Программа, без сомнения, была четко проработана. При ее претворении в жизнь и в самом деле не требовалось Сварога сажать и на пятнадцать суток — при столь сердечном расположении к нему Яны, остался бы не более чем фаворитом и придворным, лишенным всякого влияния на систему управления, запертым за облаками, не способным влиять на земную жизнь… все рычаги оказались бы в руках противников его реформ…

Так, началась контрпропаганда… к Трибуне шла Мерилетта, графиня Дегро, наполовину дриада по крови, мать Каниллы, убежденная сторонница Сварога. И, что важно, женщина умная, острая на язык, пользовавшаяся немалым уважением в Империи. Что она будет говорить, Сварог не знал, но не сомневался — оппозиции врежет качественно, а там и остальные подключатся…

Графиня успела только взойти на трибуну, а вот сказать не успела ни слова. Яна вдруг воскликнула:

— К ходу заседания!

Это означало, что она просит слова — на что имела полное право. Графиня выжидательно молчала, над головой Главы вспыхнул зеленый шар: Глава выражал согласие… куда бы он делся с подводной лодки? Традиции есть традиции, монарх имеет право выступить в любой момент — при условии, что он до окончания дискуссии не будет поддерживать или, наоборот, дезавуировать кого-то из ораторов. Сварог напрягся — понимал, что сейчас и начнут, никаких сомнений, осуществляться ее собственные планы…

Яна повернула голову:

— Господин Главный Герольдмейстер, не соблаговолите ли огласить параграф четвертый Уложения об Агоре?

Старичок с юношеской резвостью вскочил:

— Разумеется, ваше величество, — и продолжал казенным тоном. — Параграф четвертый Уложения об Агоре. В случае обнаружения среди участников таковой лиц, причастных к черной магии тем или иным способом, от владения до знания и недонесения означенные лица подлежат немедленному аресту, а сама Агора приостановке деятельности до сих пор, пока на место изъятых не будут избраны добропорядочные люди…

В зале стояло гробовое молчание.

— Следую законам Империи Четырех Миров! — воскликнула Яна и вскочила.