Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна

Уж такие вещи земной король знать обязан. В свое время, когда были сделаны исключения из «Закона о запрещенной технике», королям было строжайше предписано: самолеты и пулеметы применять исключительно против внешнего врага — но ни в коем случае против мятежных подданных. Гуманизм, изволите ли видеть, вновь себя явил во всей красе. В силу тех самих необъяснимых обычной логикой бюрократических парадоксов при всей их абсурдности пароходы применять против взбунтовавшихся подданных как раз можно. Видимо, потому, что по пальцам можно пересчитать случаи, когда мятежники оказывались настолько близко к рекам, чтобы попасть под артиллерийский и ракетный обстрел с кораблей.

— Словом, используйте только то, что законам не противоречит, — продолжил Канцлер. — И уж тем более — никакой хелльстадской техники. В том числе и замаскированной под всяческую живность — ее легко распознать теми средствами, которыми соглядатаи располагают. Если вы все же нарушите правила игры, крупно меня подведете и подставите, меня обвинят в срыве негласных договоренностей, пойдут на конфронтацию… Понимаете? Я не буду брать с вас честное слово, надеюсь, вы и без этого поведете себя правильно…

— А что мне в таких условиях остается? — буркнул Сварог. — Вот только один маленький нюанс… Навьи как раз попадают под действие тех самых писаных законов, позволяющих — да что там, требующих — применять против них имперское оружие.

— Безусловно. Однако нужны доказательства. А их у вас нет. Рожи у всех закрыты колпаками, так что по лицам не определить. Убитых… тьфу ты, черт, скорее уж обезвреженных навьев они сожгли после сражения на Гарритальском поле. И только их — мои люди, как и ваши, отметили, что своих убитых они жгли не всех подряд, а выборочно, убитых людей преспокойно оставили на поле. Пепел и кости не улика. Кровь из носу, постарайтесь взять трофей, как в свое время проделал Гаудин, чтобы на законном основании применить в замке Мораг свой спецназ. Трофей! Реальный и осязаемый, не обязательно действующий, достаточно сохранившихся в целости останков, которые я мот бы предъявить скептикам. Я, как и вы, не сомневаюсь, что в войске мятежников идут навьи. Не сомневаюсь, что и в Акобарском королевском замке — навьи, они же Королевские Безликие. Но записи, которые вы сделали, доказательством служить не смогут… и, кроме того, раскроют перед посторонними те технические возможности, коими вы располагаете в Хелльстаде, потому что ничем иным эти записи объявить невозможно. Они все быстро поймут, и такой скандал разразится… Я с вашей хелльстадской техникой как-то свыкся, и угрозы от нее не жду не из доверия — какое может быть «доверие» в таких случаях. Просто я давно уже убедился: вы ничего не сделаете во вред Яне, а значит и Империи. Но вот наши оппоненты начнут вас подозревать черг-те в чем, и так ходят всякие дурацкие разговоры насчет ваших коварных замыслов… В общем, добудьте трофей.

— Приложу все силы, — сказал Сварог. — Если не случится ничего непредвиденного, не дадим мы им возможности сжечь своих, если можно так выразиться, дважды мертвецов… Итак… Я уяснил: от меня требуется не нарушать законов, не использовать самолеты и пулеметы, и уж тем более хелльстадскую технику, в том числе замаскированную. Я все правильно сформулировал?

— Совершенно правильно. Этой формулировки и придерживайтесь строго…

— Буду придерживаться, слово чести, — сказал Сварог.

То ли он не смог сдержать мимолетную ухмылочку, то ли Канцлер, неплохо знавший и его, и его ухватки, что-то такое понял — но его взгляд стал крайне пытливым, нескрываемо любопытным, так, словно Канцлер спрашивал: «Ну-ка, как ты на сей раз извернешься?» Но он, конечно же, промолчал. И вряд ли будет в претензии, если Сварог в очередной раз именно что извернется. Многое Сварогу ставили в вину, но никогда — использование им прорех в законодательстве Империи. Такие вещи просто невозможно поставить в строку — на то прорехи прорехами. Геральдическая коллегия и Судебная палата в очередной раз разведут руками…

Высоко приподнявшись в стременах, он посмотрел назад. Туда, где во главе обоза как ни в чем не бывало катил десяток фургонов под полотняным верхом, ничем не отличавшихся со стороны от других обозных — а конвой из «волчьей сотни» одного из полков для того и служит, чтобы свои ненароком нос не сунули…

Он встрепенулся — к ним галопом приближался скачущий во весь опор навстречу всадник в мундире Черных Мушкетеров с лейтенантским шитьем. Сварог его узнал — именно этот офицер был отправлен командовать выдвинувшимся далеко вперед дозором из «волчьей сотни» своего полка.

На лице молодого офицера — ни следа тревоги или беспокойства, наоборот, оно даже веселое…

Подскакав вплотную, лейтенант браво отдал честь: