Чудовища в янтаре. Дыхание мороза

Действительно, случайному путнику сюда пробраться невероятно трудно, практически невозможно: замок окружен даже не парком, настоящей лесной чащобой югеров в двадцать, вокруг разбросаны деревеньки, поля, дорог много, сущая паутина, но все они, сразу видно, так сказать, местного значения — либо соединяют деревни друг с другом, либо ведут от них в герцогский замок (наверняка подвозят съестное и вообще все необходимое, такие поместья ведут сущее натуральное хозяйство, из города доставляют лишь отсутствующие в сельской местности деликатесы и хорошие вина).

«Глаз» опускался неспешно, словно идущий на посадку воздушный шар. С внешним миром поместье, вообще весь этот район, соединяет одна-единственная дорога, упирающаяся в Большой Тракт. Вердиана, надо полагать, скакала вон там… и вон там… а потом вырвалась за пределы герцогских владений…

Что ж, предки герцога пошлой бедностью не страдали, замок они давным-давно выстроили на широкую ногу: огромное главное здание из красноватого камня, с серой черепичной крышей, похожее сверху на затейливую буквицу какого-то из старинных алфавитов, вокруг чуть ли не целый городок строений поменьше, но тоже выглядевших отнюдь не убого — надо полагать, стандартный набор имения знатного магната: дома для слуг, кладовые, поварни, конюшни, каретные сараи и прочие атрибуты сытой богатой жизни. Парк вокруг дворца с мощеными дорожками и фонтанами как-то незаметно переходит в дикий лес. Сварог сердито сжал губы: вон тот кусочек леса, окруженный высокой каменной стеной, наверняка тот самый поганый Диснейленд, в котором чертов извращенец, напялив медвежью шкуру, гонялся ночью за девушками. Ну, развлекаться скоту осталось недолго. Даже если он всего лишь покупатель, дело, как объяснил отец Алкес, согласно действующим до сих пор старинным законам кончится Треугольной площадью. А своим правом на королевское помилование Сварог в жизни не воспользуется. Так что Вердиана без малейших усилий станет молодой богатой вдовой. И не в богатстве дело — к нему она, в общем, равнодушна. Просто этой ночью она призналась Сварогу: пусть она выздоровела, пусть все отлично, но все равно у нее порой зябкие мурашки пробегают по спине, когда она вспоминает, что этот скот живехонек-здоровехонек и как ни в чем не бывало пребывает в роскоши и покое, предаваясь прежним удовольствиям… И еще она всерьез опасалась, что герцог рано или поздно устроит на нее покушение.

Вот это (в чем со Сварогом всецело соглашались медики) не имело никакого отношения к психическим расстройствам вроде мании преследования. Угроза была вполне реальной — герцог пылал к сбежавшей юной супруге лютой ненавистью. И потерял слишком много: его отлучили от двора (где его предки блистали лет четыреста), отправили в ссылку, практически пожизненную (учитывая, сколько лет жизни осталось герцогу и сколько — Сварогу). Он лишился лучшего поместья «Медвежьей берлоги», родового дворца, каждый год должен выплачивать Вердиане кругленькую сумму. Одним словом, сразу и не скажешь, какой ущерб весомее — материальный или моральный, говоря казенными оборотами…

Разумеется, Сварог принял все возможные меры. Вердиану охраняли не хуже, чем коронованных особ. Положа руку на сердце, у этих предпринятых Сварогом мер, кроме благородной подоплеки — спасти жизнь немало претерпевшей молодой девушке, — была и, как в жизни частенько случается, и чистой воды прагматичная. Если герцога удалось бы уличить в подготовке покушения на жизнь супруги, никаких усилий не пришлось прилагать бы, чтобы отправить его на Треугольную площадь, к мастерам печальных церемоний и позолоченному мечу.

До сих пор тревожных звоночков не было: мерзавец и подонок далеко не всегда бывает глупцом. Герцог умен и коварен. Должен прекрасно понимать, что слежку за ним установят плотнейшую. Вряд ли откажется от мести, но спешить не будет, постарается сработать ювелирнейше — в конце концов Сварог и Интагар люди, а не всеведущие боги…

Позавчера люди Интагара принесли в клювиках интересные новости. В Латерану приехал некий маркиз из герцогских дворян — им-то, в отличие от герцога, никто не запрещал покидать поместья. Вердиана, когда Сварог вчера показал ей фото со своего компьютера, моментально этого субъекта узнала — один из полудюжины особо доверенных людей герцога, занимавшихся всевозможными грязными делами. Так что события, похоже, двинулись с мертвой точки.

А впрочем, подумал Сварог, это уже и не имеет особого значения. Уличенный в связях с Черными Алхимиками герцог, как любой другой на его месте, прямо-таки автоматически получит билет в один конец — то бишь на Треугольную площадь. Главное — раздобыть улики, а уж потом…

— Дальнейшие приказания, командир? — вырвал его из задумчивости бесстрастный голос сидевшего одесную Золотого Обезьяна. (После некоторых раздумий Сварог и им, не мудрствуя лукаво, велел обращаться к нему именно так.)