Чудовище

— Я подумал… — сказал Тео. Его рука была в моих волосах, он часто так делал: наши лбы соприкасались, когда мы стояли за стенами замка.

— Хм-м... — пробормотала я в ответ.

— Мы должны выбраться отсюда.

— Куда бы ты хотел пойти? — спросила я. Мое лицо по-прежнему было скрыто под маской, и мне казалось, что улыбка застыла на моем лице.

— Далеко. Куда угодно. — Мое сердцебиение ускорилось, когда до меня начал доходить смысл его слов. Я полагала, что он собирается выбраться отсюда сегодня вечером, но я не подозревала, что он имел в виду нечто гораздо серьезнее.

Я отстранилась.

— О чем ты говоришь? — спросила я.

— Анабель, я говорю о том, чтобы сбежать вместе. Пока остаемся здесь, мы никогда не сможем по-настоящему быть вместе. Мы могли бы жить в лесу, мне все равно. Я не хочу больше так жить. Я не хочу оставаться бесполезным принцем.

Я не могла ответить. Мой голос застрял у меня в горле, и я могла слышать, как мое сердце колотилось в ушах. Такое чувство, что слишком много навалилось за один раз — слишком много счастья. Слишком много надежд.

Я уставилась на его лицо, мой рот раскрылся от шока. Я видела в его глазах любовь и честность, которые он проявлял каждый день, что я провела с ним. Моей первой реакцией было сказать «нет», но как только я почувствовала, как его пальцы скользят по моим волосам, я поняла — он прав. Мое время здесь, с ним, подходило к концу, и вскоре я бы рисковала быть пойманной, если останусь. Я собиралась потерять его навсегда и вдруг, внезапно, почувствовала отчаянное желание избежать этого.

И как только я позволила себе прочувствовать эту идею, я с головой в нее окунулась.

— Да, — ответила я.

— Правда? — спросил он, похоже, удивленный моим ответом.

— Да. Конечно, — прошептала я, когда слезы начали жечь глаза.

Он улыбнулся своей сияющей улыбкой, снял маску с моего лица и поцеловал. И когда он отстранился, то прошептал эти три слова мне на ухо, и я вдруг испугалась, что эта ночь станет самой счастливой в моей жизни. Потому что для меня нет ничего страшнее, чем быть счастливой.

***

Я заставила себя вернуться в настоящее, пока шла рядом с Тео. Я посмотрела на него, и он оглянулся. Я проглотила страх, глядя на его лицо и на то, как он изменился. У него больше не было мягких, круглых щек и не было никаких признаков того, что ямочки появлялись на его лице, когда он улыбался. Фактически его лицо настолько приняло форму животного, что я сомневалась, мог ли он улыбаться.

Я отвела взгляд. Мы все ближе подходили к перевалу, и я не могла избавиться от ощущения, что между нами все хорошо не закончится. Либо я не смогу вылечить его, и мир больше никогда не увидит его улыбку, или я это сделаю и буду вынуждена попрощаться с ним навсегда.

Горы

Сумерки уже почти наступили, когда Тео приблизился к подножью горного хребта. Мы остановились, рассматривая все, что нас окружало; мы оба были на пределе. Не только из-за того, что нам приходилось опасаться армии охотников, ожидающих найти меня на перевале, но над нами также нависла задача изменить его обратно.

Я смотрела на него, ожидая, что он потребует, чтобы я выполнила свою часть сделки. Но суть в том, что я боялась этого.

— Мы должны остановиться здесь на ночь. Здесь, кажется, достаточно тихо.

Я уверена, что удивление отразилось на моем лице. Я быстро согласилась и задалась вопросом, чувствует ли он те же сомнения, что и я. Я изучала его лицо, но не нашла в нем никаких признаков прощения. На самом деле, на нем ничего не отражалось.

Мы решили обойтись этой ночью без огня, потому что риск того, что охотники близко, был гораздо больше, чем накануне. Конечно, это означало только одно: для того, чтобы согреться, мы должны оставаться рядом друг с другом.

Мы нашли небольшую уютную пещеру, чтобы спрятаться там, затем съели остатки черствого хлеба из моего тюка и несколько ягод, что собрали по пути. Пока мы ели, я поймала Тео за рассматриванием его когтистой руки. В тот момент я чуть было не предложила ему изменить его обратно, но, признаюсь, была слишком напугана. Что, если бы я его изменила, а он немедленно бы ушел? Что, если я не смогла бы его изменить?

Сидя бок о бок, мы прислонились к каменной стене, используя мой плащ как покрывало. Когда стемнело, и я начала дрожать, он приподнял руку, чтобы я могла прижаться к его груди. Впервые после бала я почувствовала прежнего Тео, но убеждала себя не зацикливаться на этом. Утром он навсегда избавится от моего присутствия.

Где-то ночью беспокойная дрожь Тео разбудила меня от легкого сна. Сначала я думала, что это от холода, но когда посмотрела на него в лунном свете, увидела, что он страдает. Его лицо было искажено гримасой, а в рыке слышались признаки боли.

Я сразу же попыталась разбудить его, прижав ладони к его груди и покачивая его, прошептала его имя. Он легко проснулся, но паника была очевидна. У него ушло много времени на то, чтобы узнать меня и понять, где мы.