Чудовище

— Люди Льда всегда заботились об обиженных судьбой. Здесь похоронены двое их сыновей, третий погиб на тридцатилетней войне.

У Вольдена голова шла кругом от такого обилия имен и дат.

— Тарье Линд из рода Людей Льда, — прочитал он.

— Да. Он был предназначен для великих дел. Это он начал борьбу против Тенгеля Злого. Но Колгрим, этот пособник зла, убил его до того, как он смог развить свои специфические способности.

— Нет, подождите, — сказал Вольден. — Что-то я совсем запутался. Кто такой Тенгель Злой? Малин тут же прогнала прочь воспоминания.

— Давай не будем говорить об этом здесь, — торопливо произнесла она, боясь, что ее услышит Ульвар. — Мы здесь, на освященной церковью земле, — пояснила она.

Пристально посмотрев на нее, Вольден повернулся еще к одному надгробию.

— Кто же покоится здесь, рядом с Тарье? — спросил он.

— Его сын Микаэль. На нем эта ветвь рода завершается, потому что сын Микаэля, Доминик, перебрался в Швецию.

Он направился дальше. Просмотрев надгробия ветви Линдов из рода Людей Льда, они подошли к высокому и красивому надгробному камню.

— Сравнительно новая могила, — констатировал Вольден.

— Да, — горячо произнесла Малин. — И если вы разрушите это, мы вам этого никогда не простим. Никогда!

Вольден прочитал:

— Хейке Линд из рода Людей Льда… Да, о нем-то я слышал! Он тоже был… особенным?

— Можно с уверенностью сказать это. Он был одним из величайших представителей рода Людей Льда. Один из тех, кто действительно смог превозмочь действие проклятья. И мы бесконечно благодарны ему за это.

— Но до меня доходили невероятные слухи. О том, что он выманил из потустороннего мира призраков и привидений, которые впоследствии принесли такой вред Гростенсхольму.

Говоря это, он криво усмехнулся, словно давая тем самым понять, что не верит в такого рода сплетни.

Но Малин кивнула:

— Да, это правда, он выманил призраков, этот серый народец. Это он вместе со своей любимой Вингой привели их в Гростенсхольм, чтобы вернуть его обратно. И они потом горько раскаивались в этом. Призраки захватили Гростенсхольм и держали его в своих руках, пока не явилась Сага. Но тогда имение было уже разрушено. Сага была матерью наших двойняшек.

— Вы говорите, была?

— Да, она родила меченого ребенка. А в таком случае женщины чаще всего гибнут.

Она знала, что Ульвар слушает их разговор. Но она не находила ничего опасного в своих словах. Она молчала только о сокровищах и колдовских способностях.

Ах, как мало она знала Ульвара! Она даже не догадывалась о его отчаянных, тщетных попытках в лесу разгадать собственную тайну! Иногда ему случайно удавалось какое-то колдовство, но он сам не понимал, как это у него получилось и что это такое. Иногда он видел существ, которых не видели остальные, или же узнавал что-то сам, без посторонней помощи. Но он не в состоянии был собрать воедино все эти устрашающие случайности. И это делало его еще более опасным. Человек, наделенный колдовскими способностями и не умеющий контролировать их, представляет смертельную опасность для окружающих!

Много чего они не знали об Ульваре. И сам он не собирался им ничего рассказывать!

Вольден и Малин медленно направились к воротам.

— Одной могилы здесь не хватает, — пробормотала она себе поднос. Но он услышал ее слова.

— Какой же? Она вздрогнула.

— Ах, это ничего не значит…

— Нет, я хочу знать!

И она неохотно произнесла:

— Ее звали Тула. Она исчезла.

— Исчезла? Каким образом?

— Никто не знает. Она пришла в Гростенсхольм — и пропала. Это произошло двадцать два года назад, она не оставила после себя никаких следов.

Она могла бы добавить: «И четыре демона исчезли вместе с ней». Но этого она не сказала. Вольден и так наслушался всего за этот день.

Возле кладбищенской ограды остановилась карета, из нее вышел Йонсен. Он встретил их у ворот.

— Я вижу, вы здесь, — пробормотал он. — И долго вы уже тут ходите? Надеюсь, ты теперь убедил ее?

Отвернувшись, Вольден оглядел кладбище. А перед этим Малин как раз заметила Ульвара возле ограды.

— Не знаю… — медленно произнес Вольден. — Думаю, у меня появился своего рода пиетет…

— Что-что? Пиетет? Почтительность? Какое это имеет отношение к нашему делу?

— Большое, — ответил Вольден, и Малин втайне возликовала. Ей хотелось обнять его за это. А он продолжал: — Думаю, нам следует принять во внимание возможность устройства лесного кладбища.

Выпучив глаза, Йонсен свирепо уставился на него.

— Лесного кладбища? — огрызнулся он. — Вздор! Ненужные расходы! Этот старый мусор необходимо убрать отсюда. Я сам разработал план, его одобрили в коммунальном правлении, и теперь ты считаешь, что я должен идти на попятную? Выставить себя на посмешище? Нет уж!

Выражение лица у Вольдена было напряженным.

— Я теперь по-другому все себе представляю, — сказал он. — Сровняв с землей эти могилы, мы многое потеряем, господин Йонсен.

— И что же мы потеряем? Кучу старых костей?

— Нет. Мы потеряем историю, господин Йонсен. Историю культуры. Бесценные памятники, у каждого из которых своя жизнь и своя судьба.