Чудовище без красавицы

– Жуть, – ответил мой супруг, – словно гвоздь в спину вогнали.

– Ну пошли, – приказал Филя, – укол сделаю.

Постанывая и покряхтывая, муженек поднялся, и тут раздался звонок в дверь.

– Кто бы это мог прийти? – подскочила Кристя.

– Сиди, – вздохнула я и пошла в прихожую.

На пороге стоял, улыбаясь, высокий парень с чемоданом, из-за его плеча выглядывала худенькая темноволосая девушка.

– Здравствуй, Вилка!

– Добрый день!

– Ты меня не узнала?

– Э… простите…

– Гриша я, – ухмыльнулся парень, – из Израиля, сын Жени, ты же обещала меня принять с девушкой, вот мы и приехали. Знакомься, это Майя! Правда, мы собрались не в декабре, а раньше…

– Гришка! – обрадовалась я. – Входи, входи, страшно рада, боже, как ты вырос! Тома, беги сюда, глянь, кто приехал!

Начались объятия, поцелуи, знакомство… Но не успели все опять сесть за стол, как ожил звонок.

– Если это Лерка, – мрачно заявил Аким, – моя нервная система не выдержит!

Я с интересом посмотрела на свекра. Надо же, до сих пор считала, что старик бесчувственный, как амеба.

На этот раз в открытую дверь хлынула целая толпа: полноватый мужик лет сорока с характерным, огромным носом, задастая бабенка и куча разновозрастных детей, целых пять штук. Нет, шесть, нет, все же пять или четыре, просто они все время крутились и прыгали, словом, мельтешили перед глазами – так, что их не сосчитать.

– Вы к нам? – ошарашенно спросил Сеня.

– Простите великодушно, – бархатистым баритоном завел мужик, – нельзя ли увидеть госпожу Тараканову Виолу Леонидовну…

– Ленинидовну, – недовольно поправил папенька и ткнул в меня пальцем, – вот, любуйтесь, Вилка собственной персоной.

– Очень приятно, – закатил глаза гость. – Разрешите представиться: Ицхак Блюмен-Шнеерзон. Вы великодушно разрешили остановиться у вас. Мы ненадолго, всего на месяц или полтора.

– Погодите, – воскликнул Гришка, – кажется, мы летели вместе из Израиля!

– Правильно, – кивнул Ицхак, – я вас тоже приметил, ну, будем знакомиться?

Домашние, не в силах вымолвить ни слова, стояли с разинутыми ртами. Ицхак принял молчание за знак согласия и представил свое семейство:

– Сара, моя супруга, а это наследники, Руфь, Мойша, Исаак и Лия.

Значит, деток всего четверо, но до чего вертлявы!

Первой от столбняка очнулась Томуська.

– Чудесно, мы очень рады, у нас куча раскладушек. Значит, Гришенька и Маечка в одной комнате, а вы в другой… Только тебе, Филя, опять на кухне спать.

– Ничего, – махнул рукой незлобивый ветеринар, – я привыкший!

Томуська повела Гришу с Маей в комнату, Семен исчез на кухне, Филя грохотал раскладушками. Олег охал.

– Болит? – шепотом спросила я.

– Жуть, – так же тихо пробормотал муж, но вслух сказал совсем иное: – Ну, что стоите, заносите вещи!

– Дети, – крикнул Ицхак, – тащите поклажу!

С невероятным визгом Руфь, Мойша, Лия и Исаак вцепились в несметное количество баулов и потащили их по коридору. Олег не успел увернуться, Мойша толкнул его чемоданом. Бедный муж, издавший вопль, попытался уцепиться за вешалку, но та, как обычно, выскочила из креплений. Не удержавшись на ногах, Куприн рухнул на пол, вешалка упала сверху, раздался треск, Олег заорал еще раз.

Дети, словно стадо гиппопотамов, пронеслись мимо упавшего. Ицхак и Сара ушли еще раньше. В прихожей остались только я, Аким и погребенный под пальто и куртками Олег.

Я кинулась вытаскивать мужа:

– Милый, тебе, наверное, дико больно!

Но майор легко вскочил на ноги:

– Не поверишь, радикулит совершенно прошел, сначала, когда вешалка сверху сверзилась, думал, умру, а теперь, прямо не верится, все прошло!

– Наверное, позвонок от удара встал на место, – догадалась я.

Олег радостно наклонялся в разные стороны.

– Кайф!

Аким торжественно поднял вверх указательный палец. Я приготовилась выслушать очередную нуднятину, но свекор неожиданно сказал:

– Давно следовало огреть тебя этой вешалкой по горбушке.